Читаем Последние дни Сталина полностью

В конце января власти стали подготавливать текст адресованного Сталину письма, которое должны были подписать видные еврейские деятели культуры и науки, а также представители военных ведомств. В число потенциальных подписантов включили даже Лазаря Кагановича[183]. К некоторым обращались индивидуально, других массово вызвали в редакцию Правды, рассчитывая, что они поставят свои подписи на месте. Текст этого письма — по крайней мере, его первоначальный вариант, который показывали людям, — впоследствии так и не был обнаружен, и те, кто упоминали о нем, могли поделиться лишь общим впечатлением от прочитанного. Но мы знаем, что письмо сильно их напугало. Поэтесса Маргарита Алигер сидела рядом с Василием Гроссманом в редакции Правды, когда они оба подписывали письмо. Гроссман был очень расстроен и бормотал, что сразу же после собрания ему нужно встретиться с Эренбургом. В интервью Алигер также вспоминала, как двое незнакомых ей работников культуры встали и начали громко протестовать против письма, отказываясь ставить свои подписи[184].

К Илье Эренбургу нашли другой подход. В своих воспоминаниях он мог лишь намекать на то, что ему пришлось пережить, оставив короткий и загадочный рассказ о событиях того февраля:

События должны были развернуться дальше. Я пропускаю рассказ о том, как пытался воспрепятствовать появлению в печати одного коллективного письма. К счастью, затея, воистину безумная, не была осуществлена. Тогда я думал, что мне удалось письмом переубедить Сталина, теперь мне кажется, что дело замешкалось и Сталин не успел сделать того, что хотел. Конечно, эта история — глава моей биографии, но я считаю, что не настало время об этом говорить[185].

В разговоре со своим другом, московским художником Борисом Биргером, Эренбург раскрыл множество подробностей, касающихся этого эпизода[186]. Кремль поручил сбор подписей двум широко известным в Москве деятелям еврейской национальности — историку и академику Исааку Минцу и сотруднику редакции ТАСС Якову Хавинсону, известному под псевдонимом М. Маринин. Примерно через две недели после объявления о раскрытии заговора врачей они приехали к Эренбургу на его подмосковную дачу и стали уговаривать подписать коллективное письмо, которое должно было появиться на страницах Правды. Однако Эренбург отказался ставить свою подпись и выставил их вон. В тот момент Эренбургу показалось, что они прибыли к нему по собственной инициативе.

Еще одного писателя, Вениамина Каверина, вызвали в редакцию Правды. Когда Хавинсон показал ему письмо, Каверин спросил, подписал ли его Эренбург. Ему ответили, что с Эренбургом все согласовано и он подпишет. Каверин не поверил Хавинсону. Он объяснил, что ему нужно подумать, после чего вышел из здания Правды и направился прямо к Эренбургу домой. Эренбург подтвердил, что ничего не подписывал и что разговор с Минцем и Хавинсоном был «предварительный». Что касается подписи, он посоветовал поступать «так, как вы сочтете нужным». В конце концов Каверин оказался одним из немногих, кто не стал подписывать письмо[187].

Но Минц и Хавинсон еще не закончили с Эренбургом. Ближе к концу месяца они приехали к нему в квартиру на улице Горького в центре Москвы. Эренбург вновь отказался ставить свою подпись, сказав им, что это может «принести вред» стране. Затем он предложил несколько редакторских поправок, призванных смягчить тон письма и создать впечатление, что, какие бы планы ни обсуждались, они не коснутся всех евреев без разбора. Минц и Хавинсон привезли поправки Эренбурга Маленкову, а тот показал их Сталину. Диктатор одобрил изменения, и в результате появился еще один вариант письма. Но вопрос о подписании письма самим Эренбургом оставался открытым. Маленков приказал Минцу и Хавинсону получить его подпись.

Они вернулись в его московскую квартиру 3 февраля, на сей раз полные решимости выполнить свое поручение. Когда Эренбург отказался подписывать даже этот вариант с изменениями, они дали ему понять, что на его подписи настаивает сам Сталин. Сегодня, по прошествии более шестидесяти лет, исследователям удалось найти вариант письма с внесенными Эренбургом правками — тот самый, который Минц и Хавинсон показывали ему вечером 3 февраля.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941
100 мифов о Берии. Вдохновитель репрессий или талантливый организатор? 1917-1941

Само имя — БЕРИЯ — до сих пор воспринимается в общественном сознании России как особый символ-синоним жестокого, кровавого монстра, только и способного что на самые злодейские преступления. Все убеждены в том, что это был только кровавый палач и злобный интриган, нанесший колоссальный ущерб СССР. Но так ли это? Насколько обоснованна такая, фактически монопольно господствующая в общественном сознании точка зрения? Как сложился столь негативный образ человека, который всю свою сознательную жизнь посвятил созданию и укреплению СССР, результатами деятельности которого Россия пользуется до сих пор?Ответы на эти и многие другие вопросы, связанные с жизнью и деятельностью Лаврентия Павловича Берии, читатели найдут в состоящем из двух книг новом проекте известного историка Арсена Мартиросяна — «100 мифов о Берии».В первой книге охватывается период жизни и деятельности Л.П. Берии с 1917 по 1941 год, во второй книге «От славы к проклятиям» — с 22 июня 1941 года по 26 июня 1953 года.

Арсен Беникович Мартиросян

Биографии и Мемуары / Политика / Образование и наука / Документальное
100 великих казаков
100 великих казаков

Книга военного историка и писателя А. В. Шишова повествует о жизни и деяниях ста великих казаков, наиболее выдающихся представителей казачества за всю историю нашего Отечества — от легендарного Ильи Муромца до писателя Михаила Шолохова. Казачество — уникальное военно-служилое сословие, внёсшее огромный вклад в становление Московской Руси и Российской империи. Это сообщество вольных людей, создававшееся столетиями, выдвинуло из своей среды прославленных землепроходцев и военачальников, бунтарей и иерархов православной церкви, исследователей и писателей. Впечатляет даже перечень казачьих войск и формирований: донское и запорожское, яицкое (уральское) и терское, украинское реестровое и кавказское линейное, волжское и астраханское, черноморское и бугское, оренбургское и кубанское, сибирское и якутское, забайкальское и амурское, семиреченское и уссурийское…

Алексей Васильевич Шишов

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»
«Ахтунг! Покрышкин в воздухе!»

«Ахтунг! Ахтунг! В небе Покрышкин!» – неслось из всех немецких станций оповещения, стоило ему подняться в воздух, и «непобедимые» эксперты Люфтваффе спешили выйти из боя. «Храбрый из храбрых, вожак, лучший советский ас», – сказано в его наградном листе. Единственный Герой Советского Союза, трижды удостоенный этой высшей награды не после, а во время войны, Александр Иванович Покрышкин был не просто легендой, а живым символом советской авиации. На его боевом счету, только по официальным (сильно заниженным) данным, 59 сбитых самолетов противника. А его девиз «Высота – скорость – маневр – огонь!» стал универсальной «формулой победы» для всех «сталинских соколов».Эта книга предоставляет уникальную возможность увидеть решающие воздушные сражения Великой Отечественной глазами самих асов, из кабин «мессеров» и «фокке-вульфов» и через прицел покрышкинской «Аэрокобры».

Евгений Д Полищук , Евгений Полищук

Биографии и Мемуары / Документальное