Последние дни земной жизни Господа нашего Иисуса Христа

Остановимся мыслью на том месте, где Богочеловек беседовал с учениками о будущем; вообразим, что перед нами проходят над Иерусалимом столетия и века, и посмотрим, как исполняются пророчества.

Боже мой, какое страшное и поучительное зрелище! Какое чрезвычайное согласие событий с предсказаниями! Какая непредвидимая случайность и вместе точность в исполнении! Страшные землетрясения, разрушившие целые города в Вифании и Кампании; ужасный голод в Риме (в 43 и 54 гг.), Греции (в 50 г.) и Палестине; свирепая язва в Вавилонии (в 40 г.) и Италии; кровопролитные междоусобия в Иудее и сопредельных с ней областях, потом в целой империи после смерти Нерона; словом, все те бедствия, о каких говорил Иисус Христос, кажется, предвозвещают* всему миру нечто необыкновенное, заставляют ожидать исполнения одного из великих судов Божьих. Но вот тучи бедствий, носившиеся дотоле по разным местам, вдруг устремляются в Палестину, сосредоточиваются над Иерусалимом — по-видимому, за возмущение против кесарей, а на самом деле, за противление иудеев Богу отцов своих, за отвержение Мессии. Напрасно небо дает знамение для вразумления легкомысленных**; напрасно происходят чудеса во храме***; напрасно предостерегают пророки****, советуют цари***** и мудрецы, умоляют первосвященники; народ иудейский ослепил очи свои, чтоб не видеть, окаменил сердце, чтоб не разуметь откровений небесных, возвещающих о наступлении страшного суда Божьего. Начинается скорбь, которой, по точным словам очевидца Флавия, не было подобной и не будет. Десятки тысяч иудеев, подобно бессловесным, закалаются еще прежде войны; города иудейские, один за другим, падают в развалинах; земля, кипевшая некогда медом и млеком, становится пустыней. Один Иерусалим еще стоит. Но, Боже мой, какой Иерусалим! Извне окруженный легионами римлян, развевающиеся знамена которых с идолопоклонническим изображением полубогов римских, кажется, приветствуют его погибель; внутри наполненный разбойническими толпами зилотов, идумеев, сикариев, которые, величая себя защитниками святилища, оскверняют его преступлениями, неслыханными в домах разврата, безжалостно предают смерти лучших граждан, режут друг друга, издеваются над пророками Мессии, над Самим Иеговой!.. Виденная Даниилом мерзость запустения могла ли быть больше этой мерзости?.. Тысячи непогребенных мертвецов покрывают торжище, улицы, самый храм… Употребляются в пищу, продаются на вес золота вещи, которые благопристойность именовать запрещает… Мать закалывает собственного младенца для снеди!.. Сам римский полководец приходит в ужас от бедствий, постигших осажденных, и клянется богами, что он невиновен в них, предлагав столько раз мир. Наконец, Иерусалим падает; один из воинов римских, вопреки строгому повелению военачальника, движимый, по выражению историка иудейского, некоей невидимой силой, зажигает храм… Тщетно победитель прилагает все, чтоб спасти это украшение Востока, предназначенное в его уме быть памятником его победы: огнь, возжженный небом, не угасает!.. На месте беспримерного по величине, богатству и крепости здания остаются груды камней и кучи пепла. От всего Иерусалима остаются только три башни, в память прежнего величия. Сто тысяч иудеев, переживших отечество, ведутся в плен и продаются, как презренные рабы, на торжищах Азии, Европы и Африки. Удивленный гибельными следствиями победы, победитель-язычник, воздев к небу руки, смиренно признает себя орудием гнева небесного и отказывается от титула: «иудейский».

Так пришла кровь праведников на род богоотступный! Пришла в то время, когда многие из иудеев, современных Иисусу Христу, еще не успели приложиться к отцам своим; пришла так, что не только иудеи, самые язычники увидели и исповедали карающий перст Божий!