Последние драконы

Солдаты были убеждены, что стадо буйволов минует ворота фактории и пойдет дальше. Но не тут-то было. Буйволы сгрудились у ворот и, подгоняемые пастухами, повернули внутрь фактории.

Солдаты отступали перед буйволовой стеной и кричали, полагая, что это происходит по глупости пастухов.

Все больше и больше буйволов вторгалось внутрь фактории. К солдатам уже бежал начальник караула, возмущенный этим зрелищем.

— Да скажите кто-нибудь этим идиотам! — кричал он. — Если они не уберут свое стадо, я буду стрелять! Это же территория британской короны!

Но буйволы уже заполнили всю площадь перед навесами и складами, и первые начали пробиваться в следующий двор, к плацу с виселицами.

На помощь караулу, рассеянному буйволами, из казармы выскакивали сипаи, ошарашенные от неожиданности, размягченные тупой влажной жарой, они еле волочили ружья и все еще не решались стрелять, не понимая, кто же их враг.

Лейтенант Стюарт, выбежавший из своей комнаты в панталонах и белой сорочке, сжимая в руке шпагу, попытался собрать солдат, и тут прогремел первый выстрел.

Никто не догадался сначала, что стреляют с небольших площадок, укрепленных на спинах слонов.

Слоны оказались боевыми.

Славный, веселый лейтенант Стюарт упал бездыханным, потому что Нга Дин мог попасть на лету в комара.

Этот выстрел и шум буйволового стада донесся до заключенных в тюрьме и заставил их замереть, прислушиваясь.

Между тем все новые сипаи выбегали на плац, но стадо буйволов — настолько необычный враг, что солдаты, тем более не ожидавшие вообще нападения, потому что день должен был быть посвящен великому развлечению — публичной казни, при виде направленных на них рогов и сплоченности колонн противника растерянно отступали.

Закричала, призывая к бою, труба — с запозданием английская фактория принимала меры к обороне. Старалась организовать оборону. За складами, на газоне, майор Спрингфильд останавливал солдат, выбегающих из казармы, чтобы построить их и только затем отправиться в бой, над центральным зданием фактории на мачте поднялся флаг, призывающий на помощь «Дредноут» — флаг обозначал крайнюю опасность, в которой оказалась фактория. Впрочем, откуда пришла опасность и что она собой представляет, еще никто в фактории не знал.

Между тем пастухи, число которых все время увеличивалось и которые оказались вооружены пистолетами и кривыми мечами, носились по дворам, навесам, под навесами, по мастерским, складам и даже комнатам клерков, производя страшный шум, стреляя, круша мебель, убивая всех, кто посмел сопротивляться, и выполняя при том приказ их вождя — любой ценой отыскать и привести наследную принцессу Лигона ее светлость Ма Доро, безжалостно уничтожив любого, кто посмеет этому помешать.

Так как никто в фактории не знал лигонского языка, то крики, обращенные к принцессе, которыми был буквально наполнен воздух, как бывает он наполнен птичьим щебетом в утреннем ласковом лесу, никому ничего не сказали и были многими приняты за воинственный клич диких пастухов…

Дороти, стоявшая рядом с Алексом, держа его за руку, и слушавшая крики, топот и выстрелы за дверью, вдруг различила в криках свое имя. Может ли так быть?

— Я здесь! — закричала Дороти по-лигонски. — Я здесь!

И тут же она осеклась.

Ее товарищи по несчастью с удивлением посмотрели на нее.

Дороти поняла, что наступил момент раскрыть свою тайну, ибо хуже всего потерять доверие близких людей в такой тяжелый момент.

— Так чего же ты молчала! — воскликнул капитан Фицпатрик. — Ты говори, что там происходит? Ты хочешь сказать, что бирманцы ворвались в факторию?

— Этого еще не хватало! — расстроился его помощник. — Из огня да в полымя. Они же нас не пощадят.

— Наверное, они пронюхали, что Уиттли замыслил небольшой победоносный поход, — сказал артиллерист.

— Это не бирманцы, — сказала Дороти.

— Так кто же?

— Это лигонцы.

— А кто такие лигонцы?

За дверью в комнате охраны, где находился караул тюрьмы, раздавались взволнованные голоса. Начальник караула никак не мог решить, отсиживаться ли здесь и, рискуя попасть в ловушку, охранять осужденных или попытаться выбраться наружу и вступить в бой.

Шум, производимый караульными, заглушил крики снаружи.

Дороти ничего не могла объяснить офицерам.

— Лигонцы — враги бирманцев, — сказала Дороти.

— Так чего же им на нас нападать? — не понял Алекс.

— Им нужны пушки, — ответила Дороти.

— Им нужны наши пушки?

— Да, чтобы защищаться от бирманцев.

— У меня голова идет кругом! — сообщил Фицпатрик. — Кто на кого нападает, кто кому враг, кому нужны пушки…

— Да не в этом дело! — закричал Алекс. — Неужели вы не понимаете, что для нас важен только один вопрос — вздернут нас на виселице сегодня к обеду или кто-то может этому помешать!

— Молодец, Алекс, — поддержал его артиллерист. — Мне плевать, кто на кого напал! Сожгите виселицу, и я поставлю свечу в первой же церкви, до которой доберусь.

— Так что они кричат? — спросил Фицпатрик.

— Я не слышу. Вы можете подсадить меня к окошку?

Низкое маленькое окошко находилось под самым потолком. Оно было забрано решеткой, с земли до него было футов восемь.