Последние двадцать лет: Записки начальника политической контрразведки

Встает вопрос о мерах. Не ставлю своей цели давать советы, тем более в отрыве от конкретной оперативной деятельности. Одно очевидно: без серьезного агентурного проникновения в центры подготовки киллеров (хорошее новое русское слово), исполнителей актов индивидуального террора; без наличия оперативных возможностей в законных и незаконных вооруженных формированиях; без проникновения в центры, определяющие террористические методы для решения политических целей, с терроризмом бороться сложно и бесполезно.

Кстати, очень опасно раскрывать в средствах массовой информации методы террористов, и особенно действий спецслужб по борьбе с террором. Излишняя детализация того и другого вооружает террористов и обезоруживает борющихся с ними. К чему, например, подробно рассказывать состав взрывчатки, адреса, где можно приобрести ее компоненты. Или раскрывать содержания приемов воздействия на экстремистов в период освобождения заложников. В свое время в Музей уголовного розыска в Ленинграде воры в законе старались специально проникнуть, чтобы поучиться на экспонатах, и тому, как воровать, и тому, как уберечь себя от сыщиков. Ныне такую информацию нередко доставляют на дом. Говорят, что Де Голль, будучи президентом Франции, решительно запрещал демонстрацию фильмов о действиях алжирских террористов. Он знал, что делал.

Но сегодня в повестке дня — борьба с международным терроризмом. И здесь думается, допустимы некие размышления.

Прежде всего, о каком международном терроризме идет речь? Он ведь, как и внутренний, различен. Международные террористы совершают акции индивидуального террора (убийство Патриса Лумумбы или Пальме, расстрелы турецких дипломатов), акты массового террора (взрывы в метро Парижа или американских казарм), захваты самолетов и заложников.

Но с такими ли видами терроризма имеет дело Россия сегодня? И да, и нет. Скорее, нет.

Допустимо предположение, что международный терроризм служит опасной формой прикрытия агрессии против России, агрессии не чеченских боевиков, так как они не могут именоваться агрессорами, будучи гражданами Российской Федерации и жителями одного из ее регионов. Но могут быть отрядом внешнего агрессора. Состоять на службе такого агрессора — дело вполне возможное. А если быть точным, то очевидное.

Такой подход к оценке действий международного терроризма на территории России представляется единственно верным. Из такой оценки вытекает, что речь идет о самой настоящей войне с агрессором, вторгшимся на территорию России и использующим российских граждан во враждебных их государству интересах. И ни о какой национально-освободительной борьбе речь не идет. Осуществляется откровенная попытка отторжения территории, разрушения военной силой территориальной целостности Российского государства.

Инспираторов агрессии нетрудно видеть за спиной у вооруженных банд наемников, именуемых международными террористами.

И это меняет картину. В этом случае только вооруженная сила способна противостоять агрессии. Контрразведка, специальные службы России должны решать фронтовые и зафронтовые задачи, как и полагается им в период военных действий. Одновременно бросив немалые силы на охрану тыла, предотвращение диверсий в ближнем и глубоком тылу действующей армии.

Думается, что такую трактовку событий (а она однозначно звучит и в устах российских военачальников, и в заявлениях Премьер-министра В.В. Путина) необходимо настойчивее утверждать пропаганде, объяснять населению, мировой общественности (не организаторам бойни в Косово), и особенно чеченской диаспоре в России. Она должна осознать свою роль в противостоянии агрессору и спасать свой народ от оккупации наемниками, оснащаемыми и вооружаемыми ныне из-за рубежей России.

Конечно, необходимы и политические средства. Переговоры с воюющей стороной, с агрессорами. Хочу подчеркнуть — с агрессорами.

И он вовсе не чеченский боевик, даже в генеральском чине. Агрессор — тот, кто субсидирует войну, обеспечивает моральную поддержку, одевает и обувает армию. Необходимы контакты с чеченскими политиками в диаспоре, добиваться понимания истинной картины войны в Чечне аксакалами. Без этого нельзя. Не знаю, есть ли передачи российского радио на чеченском языке, распространяется ли там печатное слово. Центральная пресса, судя по обзорам газет, чеченцам малодоступна.

В широком смысле сегодня именно здесь проходит передний край «информационной войны», ибо здесь решается вопрос сохранения территориальной целостности России, судьба великой державы.

Спецслужбы в XXI веке, или Снова о чистых руках, холодной голове и горячем сердце

Предложенное мне выступление «Будущее и спецслужбы» никак не оторвешь от прошлого и настоящего.

Спецслужбы являются инструментом государственной власти, наряду с армией, полицией, прокуратурой, судом, другими органами правопорядка и юстиции.

Они, естественно, отражают политику государства, действуют в национальных интересах. Так было во все времена всемирной истории и во всех государствах.