Последние годы Сталина. Эпоха возрождения

В чем же видел «историческую правдивость» новоявленный партийный идеолог? Жуков писал: «На протяжении нескольких лет перед Отечественной войной советскому народу внушалось, что наша страна находится в постоянной готовности дать сокрушительный отпор любому агрессору.

На все лады восхвалялась наша военная мощь, прививались народу опасные настроения легкости победы в будущей войне, торжественно заявлялось о том, что мы всегда готовы на удар врага ответить тройным ударом, что несомненно притупляло бдительность советского народа и не мобилизовало его на активную подготовку страны к обороне».

Читатель, вдумайся в абсурдный смысл этих тезисов. Оказывается, неудачи армии на первом этапе войны объяснялись не профессиональным уровнем наших военных — от солдата до маршала, не замыслами начальника Генерального штаба, который перед войной возглавлял именно он, Жуков, а тем, что, оказывается, народ был настроен на легкую победу.

Исходя из утверждений маршала, получается, что в первые полгода войны « дурак народ» не мог понять: почему его армия бежит до Москвы? Более того, это он — народ, поверивший пропаганде, оказался неспособен мобилизоваться « на активную подготовку страны к обороне».

Но кто осуществлял в стране эту хвастливую пропаганду? Партия! Следует еще добавить: и военные высокого ранга, со всех трибун заверявшие народ, что армия готова ответить на происки врага «тройным ударом».

И все-таки, какой бы несовершенной ни была предвоенная пропаганда, разве надо было ее строить на утверждениях, что с началом войны наша доблестная армия побежит? Что она не сумеет защитить свой народ? Можно ли было готовить народ к войне, утверждая, что армия не «готова»?

Вот такими нехитрыми приемами — доведением мысли до абсурда — «новый идеолог» советовал своему другу Хрущеву объяснять неудачи Красной Армии в первые полгода войны. И хотя Хрущев не дал Жукову выступить с его докладом, трагикомедия состоит в том, что все положения этого доклада стали основой всей последующей идеологической кампании по дискредитации Сталина. [45]

То есть именно с подачи Жукова низколобые совковые интеллигенты утверждали, что заявление ТАСС, опубликованное в печати 14 июня 1941 года, «дезорганизовало советский народ, партию и армию и притупило их бдительность». Со слов неблагодарного военачальника Жукова утверждалось, что якобы «Сталин неудачи первого периода войны объяснял тем, что фашистская Германия напала на Советский Союз внезапно».

Так как же рассматривать заявление маршала Жданову в 1948 году? Было ли правдой утверждение: « Обвинения меня в том, что я враждебно настроен к т. Сталину и в ряде случаев принижал и умалчивал роль т. Сталина в Великой Отечественной войне, не соответствуют действительности и являются вымыслом».

Между тем уже в те годы полковник Семочкин поведал о чрезмерной амбициозности своего шефа и стремлении прославиться. В заявлении Жданову «маршал Победы» продолжал: «Ни Славина, ни кого-либо другого я никогда не просил о себе что-либо писать и Славину никакой книги не заказывал. Семочкин пишет явную ложь.

…О моей, алчности и стремлении к присвоению трофейных ценностей.

Я признаю серьезной ошибкой то, что много накупил для семьи и своих родственников материала, за который платил деньги, полученные мною как зарплату…

Мне сказали, что на даче и в других местах обнаружено более 4 тысяч метров различной мануфактуры, я такой цифры не знаю. Прошу разрешить составить акт фактическому состоянию.

Картины и ковры, а также люстры действительно были взяты в брошенных особняках и замках и отправлены для оборудования дачи МГБ, которой я пользовался…

Относительно золотых вещей и часов заявляю, что главное — это подарки от различных организаций…

О сервизах. Эти сервизы я купил за 9200 марок, каждой дочери по сервизу. На покупку я могу предъявить документы, и может подтвердить т. Серов, через кого я покупал сервизы… Серебряные ложки, ножи и вилки присланы были поляками в честь освобождения Варшавы…»

Жуков лукавил и, завершая страницы, касавшиеся трофейных ценностей, пытался принизить масштабы своих «приобретений».

Он пишет: «Я признаю себя очень виноватым в том, что не сдал все это ненужное мне барахлокуда-либо на склад, надеясь на то, что оно никому не нужно…Обвинение меня в том, что (я) соревновался в барахольстве с Телегиным, является клеветой».