Последние годы Сталина. Эпоха возрождения

В назначенный день, 14 февраля, вспоминает переводчик Вождя, в вестибюле «открылась парадная дверь, и на пороге, как в раме на портрете во весь рост, стоял Сталин. Быстрым взглядом он обвел вестибюль… Приблизившись к гардеробу, Сталин начал расстегивать шинель, услужливый гардеробщик подскочил и произнес:

— Разрешите, Иосиф Виссарионович, подсобить… — Прищурившись, Сталин взглянул на него и, вежливо поздоровавшись, с легкой иронией произнес:

— Благодарю, но это, кажется, даже я умею. — Сняв шинель, он подошел к вешалке, повесил ее, положил на полку свою фуражку и, посмотрев в зеркало, поправил волосы… Банкетный зал встретил его громкими рукоплесканиями и шумными возгласами восторга. На какой-то миг Сталин остановился, окинул взглядом собравшихся и пошел к Мао Цзэдуну, который стоял за длинным столом «президиума».

Установление официальных дружественных отношений было с огромным энтузиазмом встречено народами обеих стран. Теперь к социалистическому лагерю относилось более 800 миллионов населения планеты; по радио регулярно транслировалась новая песня на музыку Мурадели, начинающаяся словами «русский с китайцем — братья навек». В Китай выезжали десятки тысяч советских специалистов, китайские студенты приезжали в советские вузы и другие учебные заведения. После смерти Вождя эту много обещавшую «дружбу — навек» самонадеянно разрушил любитель американской кукурузы Хрущев.

Появление нового государства, вставшего на путь социалистического строительства, коренным образом меняло расстановку сил на Дальнем Востоке, и к весне 1950 года «сдержанное» отношение Сталина к корейской проблеме изменилось. Пхеньян тоже продолжал настаивать на решении вопроса об объединении Кореи.

И 15 мая в шифрограмме, направленной в Пекин под псевдонимом Филиппов, Сталин отметил: «В беседе с корейскими товарищами Филиппов и его друзья высказали мнение, что в силу изменившейся международной обстановки они согласны с предложениями корейских товарищей приступить к объединению. При этом было оговорено, что вопрос должен быть решен окончательно китайскими и корейскими товарищами совместно, а в случае несогласия решение вопроса должно быть отложено до будущего обсуждения».

Настаивая на скорейшем выводе американских войск с южной части полуострова, руководство КНДР указывало, что более трех четвертей населения этой территории Кореи «нелегально проголосовало за депутатов Народного собрания», находившегося в Пхеньяне. Но если Ким Ир Сен требовал восстановления «законной власти», то посаженный американцами на юге страны президент Ли Сын Ман, в свою очередь, выступал с призывами «освободить» Северную Корею.

Кто был прав в этой ситуации? Очевидно, что с точки зрения демократического волеизъявления народа права была северная сторона. И в тот исторический период без американской поддержки никакое марионеточное правительство не удержалось бы на юге станы даже несколько недель. Для этого не требовалось вмешательство советских войск, которые к этому времени были выведены из Северной Кореи.

Ситуация была определенно понятна как в Сеуле, так и в Пхеньяне, и напряжение на границе по 38-й параллели, переходящее в вооруженные стычки, нарастало. В воскресенье 25 июня 1950 года после двухчасовой артиллерийско-минометной подготовки части Народной армии Кореи двинулись на юг. Уже через три дня был взят Сеул, а к середине августа армия подошла к Тэгу и Пусану. Казалось, что поверженный противник вскоре будет сброшен в море.

Такого развития событий Америка не могла допустить. Спешно заручившись поддержкой ООН, Соединенные Штаты ввели в Корею свои войска. Демократизацию по-американски они начали с излюбленного приема. С ковровых бомбардировок деревень, городов и поселков, что впоследствии стало обычной тактикой ведения американских войн по всему миру. Наступление корейской Народной армии на крайнем юге полуострова у города Тэгу затормозилось.

В ответ на просьбу Ким Ир Сена к советскому правительству о военной помощи посол СССР Штыков пообещал прислать в народную армию советских офицеров. Однако самодеятельность посла была одернута шифрограммой Сталина:

«Пхеньян, Совпосол. Как видно, вы ведете себя неправильно. Так как пообещали корейцам дать советников, а нас не спросили. Вам нужно помнить, что Вы являетесь представителем СССР, а не Кореи. Пусть ваши советники пойдут в штаб фронта и в армейские группы в гражданской форме в качестве корреспондентов «Правды» в требуемом количестве. Вы будете лично отвечать за то, чтобы они не попали в плен».