Последние годы Сталина. Эпоха возрождения

Сталин не был в Кремле. Он ждал приглашенных в Кунцево. Дочь Сталина пишет: «Приехать обедать к отцу — это означало приехать решить какой-то вопрос», и эта встреча не была праздным застольем, как пытается лукаво изобразить Хрущев. Она состоялась не спонтанно.

Застолья как такового вообще не было. Генерал-лейтенант А. Рыбин пишет, что «гостям подали только виноградный сок, приготовленный Матреной Бутусовой. Фрукты, как обычно, лежали на столе в хрустальной вазе. Сталин привычно разбавил кипяченой водой стопку «Телиани», которой хватило на все «застолье».

Ю. Мухин аргументированно поясняет, почему ночное «собрание» у Сталина не было обычным обедом. «Историки упоминают, — пишет Мухин, — но не придают значения цели, с которой Сталин позвал к себе ряд членов Президиума ЦК на ужин в субботу 28 февраля. Дело в том, что 2 марта в понедельник должно было быть заседание Президиума ЦК, и Сталин собрал товарищей 28 февраля, чтобы неофициально обсудить вопросы повестки дня этого заседания… Но об одном вопросе можно сказать абсолютно точно — в понедельник 2 марта 1953 года Президиум ЦК решил бы вопрос об объединении МВД и МГБ в одно министерство и о назначении министром Берии…

Дело в том, что вопрос об этой реорганизации в числе 16 других вопросов Президиума ЦК и Совмина решили 5 марта 1953 г., в день смерти Сталина (но когда Сталин был еще жив). На все 16 вопросов у членов Президиума ушло 40 минут. До 5 марта члены Президиума и правительства дежурили у постели Сталина и на Президиум не собирались. Такой вопрос, как реорганизация двух ведомств, не может быть решен мгновенно, за 2,5 минуты, это исключено. Такие вопросы обсуждаются очень долго и заблаговременно…»

И этот ход мыслей неоспорим: председатель Совета министров Сталин 28 февраля на совещании с членами «пятерки» Политбюро принял предварительное решение о реорганизации Министерства госбезопасности. Игнатьев, при котором состоялись аресты по «делу врачей-вредителей», снимался с должности.

Кстати, министр уже ждал такого оборота событий. Судоплатов пишет: «В конце февраля 1953 г., за несколько дней до смерти Сталина, я заметил в поведении Игнатьева нарастающую неуверенность».

Но падение Игнатьева должно было произойти не случайно. Оно определилось решением Сталина о прекращении дела «еврейских врачей», а тогда для курирующего деятельность МГБ и тесно общавшегося с министром Хрущева это влекло за собой непредсказуемые последствия. Знаменательно, что уже 2 марта, в понедельник, газеты прекратили публикации по этой теме.

Пожалуй, наиболее связным свидетельством обстоятельств гибели Вождя является рассказ бывшего помощника коменданта дачи «Кунцевская» Петра Лозгачева. «В ночь на первое марта, — вспоминал он, — я был на даче — дежурил… Орлов, комендант дачи, только что пришел из отпуска и был выходной… В ту ночь на объекте должны были быть гости — так Хозяин называл членов Политбюро, которые к нему приезжали.

Как обычно, когда гости к Хозяину приезжали, мы вырабатывали с ним меню. В ночь с 28 февраля на первое марта у нас было меню: виноградный сок «Маджари»… Это было виноградное вино, но Хозяин его соком называл за малую крепость. Что касается фруктов, то они стояли в вазе на столе».

Подчеркнем сложившуюся после войны закономерность, что принципиальные перестановки в Совете министров, как правило, Сталин производил в начале марта. Видимо, это было связано с хронологией и сроками избрания Верховного Совета СССР.

Итак, рабочее совещание у Сталина завершилось под утро, и все же отъезд посетителей выглядит не «как обычно». С момента завершения встречи начинается цепь странных и необычных для сложившегося уклада жизни Сталина поступков охраны и поведения его окружения.

Почти библейским слогом П. Лозгачев продолжает: «А когда Хозяин гостей провожал, то прикрепленный (полковник охраны. — К.Р.) тоже провожал — двери закрывал за ними. И прикрепленный Хрусталев Иван Васильевич закрывал двери и видел (?! — К. Р.) Хозяина, а тот сказал ему: «Ложитесь-ка вы спать. Мне ничего не надо. И я тоже ложусь. Вы мне сегодня не понадобитесь» (?!). И Хрусталев пришел и радостно говорит: «Ну, ребята, никогда такого распоряжения не было…» И передал нам слова Хозяина…

Здесь Лозгачев прибавил: «И правда, за все время, что я работал, это был единственный раз, когда Хозяин сказал: ложитесь спать…» Обычно спросит: «Спать хочешь?» — и просверлит тебя глазами с ног до головы. Ну, какой тут сон!… Мы были, конечно, очень довольны, получив такое указание, и смело легли спать».

В рассказе помощника коменданта дачи несомненная странность, и обратим внимание на то, что, кроме полковника Хрусталева, никто из охраны Вождя в момент отъезда посетителей Сталина не видел.