Последние из легенды

— Хорошо, в чем я тебе солгала? Что ты вообще знаешь о моей жизни до встречи с тобой? Поверь, всего не знают самые близкие мне люди. Я могла бы тебе рассказать все. Но твоя обида не даст тебе услышать меня. Давай пригласим крею Ллиррию и я сама попрошу ее использовать свой дар. Но тогда останется осадок недоверия. Он хуже яда. Отравляет медленнее. Подумай, хочешь ли ты такой правды? А пока, если тебя не затруднит, принеси, пожалуйста, хворост для костра, а я схожу умоюсь и принесу воду. После завтрака, если захочешь, мы поговорим.

Завтракали молча. Дракон Рилнарионна метался, моя драконица чувствовала его раздвоенность. Но я уговорила ее не вмешиваться. Рилнарионн должен повзрослеть сам. Драконам с детства известно, что истинные не могут быть неверны или лживы, даже в мелочах. Их отношения строятся на безоговорочном доверии. Что бы ни случилось, они знают друг о друге все. Или он принимает это как данность, или мы еще не созрели для отношений. И нам придется расстаться, как бы ни было тяжело. Я уже хотела предложить попробовать встать на крыло и отправиться в обратный путь, как Рил решился.

— Скажи, почему ты во сне звала своего эльфа по имени? Я спрашивал тебя вчера, насколько он тебе дорог и ты ушла от ответа. Почему?

— Это долгая история. Ты уверен, что готов выслушать ее? Коротко я рассказала тебе ее содержание еще вчера. И честно сказала, что он дорог мне, как хороший друг. А во сне. Вчера я говорила, что мы связаны клятвой. Он считает, что обязан мне жизнью. Своей и брата. Поэтому эта связь очень сильна. Вчера он смог связаться со мной. На уровне эмоций понял, что у меня все хорошо. Но у меня осталось ощущение, что он прощается со мной. Возможно, поэтому произнесла его имя во сне.

— Вы можете общаться по этой связи?

— Как это?

— Мои родители могут даже видеть окружающих глазами друг друга на любом расстоянии.

— Даже драконы такого не могут. Видимо это только их дар. Вы с сестрой такого ведь не можете?

— Нет, у них это после…  свадьбы так получилось.

— Нет, у драконов и после свадьбы такой связи нет. Ментально говорить могут и только. Наша с Нириниэлем связь не такая. Мы можем уловить только эмоции. Убедиться, что он жив, я могу. Понять, сильные чувства, которые переживает, тоже, если захочу. Но ни поговорить, ни тем более, увидеть ни у меня, ни у него не получится. И еще, чтобы не было недоговоренности и дальше. Скажу прямым текстом, мы никогда не были с ним близки как любовники. Я знаю, что он был в меня влюблен, может быть, это чувство он сохранил, но никогда не переходил границ допустимого. В последние циклы вообще было ощущение, что он меня избегает. Может быть, когда-нибудь я и узнаю причину такого его поведения, а может это будет тайной века. Я ответила на твой вопрос? Или стоит рассказать всю историю нашего с ним знакомства?

— Спасибо тебе, Риэль. И прости. Я вел себя, как обиженный ребенок. Я постараюсь повзрослеть. Я понял, что не имею права ревновать тебя к прошлому.

— Ревнуй, пожалуйста, только не обижайся по пустякам. Ты знаешь закон истинных пар. Я теперь только твоя, а ты только мой. Других для нас не существует.

— Мама рассказывала, что раньше драконы признавались в своих чувствах, танцуя в небе. Чтобы видели все и могли радоваться за них. Сейчас у меня тут, — он приложил руку к груди, — звучит музыка. Красивая, нежная мелодия. Мама ее часто напевает, когда есть повод для радости. Она называет ее вальс доги. Я никогда не спрашивал ее, что такое доги, но под эту мелодию хочется кружить, взлетать и падать, и снова взлетать. Я однажды уговорил ее сделать запись на специальный кристалл. Такой слепок с ее памяти. Я дам тебе послушать, когда прилетим домой.

— Домой! Рилнарионн, мы с тобой двое глупых безголовых самовлюбленных…  а неважно. Дома же все волнуются. Вчера не было сил, но сегодня-то на связь с родными их должно хватить. Или сразу полетим? Портал я все еще не потяну.

— Летим. Я собираю вещи, ты еду. Гасим костер и домой! Вот только в какую сторону? Мы вообще где?

— Сколько ты, говорил, за мной гонялся? Почти трое суток? Океан внизу видел?

— Я вообще за тобой только следить успевал. Вниз смотреть было некогда.