Последние каникулы, Шаровая молния

Дядя Саша пытался сесть, и Вадик, приобняв его за плечи, поддерживал, страховал. . - Да ты... что? - хватая ртом воздух, еле выговорил дядя Саша.- Что ж ты... делаешь, доктор?

- Стучит? - облегченно улыбаясь, спросил его Вадик прямо в ухо.

Дядя Саша прислушался к своим ощущениям и осторожно глубоко вздохнул. Он начал бледнеть, слабеть, и Вадик мягко опрокинул его на овчины. Дядя Саша молча полежал, медленно вздыхая и приложив, словно придерживая сердце, руку к груди. И было тихо.

За дверьми горницы молчали. Прислушивались.

Потом почти прежним своим голосом дядя Саша позвал:

- Надь!.. Заходи! Готово!..- Он перевел взгляд на Вадика.- А хорошо-то как!..- на пробу крикнул он.

Двери горницы распахнулись, на веранду полезли какие-то мужики с мятыми лицами, проскользнула осунувшаяся лицом Надежда. Все они обступили дядю Сашу, вытянувшегося в облегчении на овчинах, переглянулись и стали неуверенно улыбаться. Дядя Саша вдруг засмеялся.

- Конец кино! - сказал он и притянул к себе за руку Надежду. Она села рядом, закрыла глаза руками и затряслась то ли в слезах, то ли в смехе.

- Живой, Саня? Оклемался? - загудели приятели, неуклюже похлопывая дядю Сашу по плечам, по голове.

- Дай пять, доктор,- сунул руку черный и на медведя похожий мужчина.- Выручил... Медицина!..- От него крепко пахло соляркой.- Ну, ты даешь!- Он все держал Вадика за руку.

- Ладно, веселая компания,- освобождаясь от черного мужика, сказал Вадик.- Веселитесь дальше.- Он встал, оглядел их всех.- Дядь Саш! Тебе теперь ни грамма нельзя - а то повторится. И уже так легко не отделаешься.- Он посмотрел на раскинувшегося в слабости егеря.- В следующий раз можешь... того...

В почтительной тишине он измерил егерю артериальное давление и, покопавшись в чемоданчике, нашел пузырек, напоил каплями дядю Сашу и Надежду. Они выпили капли и заморщились. От едкого запаха все закрутили носами, попятились...

Марь-Андревна вдруг встала, щелкнула замком саквояжа и, перешагнув через ноги дяди Саши, вышла. Надежда проводила ее взглядом и повернулась к Вадику. А он подмигнул ей.

- Доктор, уважь!..- подсунулся к Вадику черный мужик со стаканом и початой бутылкой, но Надежда оттолкнула его.

- Спасибо, доктор! - сказала она, тррнув рукой лицо, бледное и усталое.- Спасибо.

Она вышла за ним на крыльцо и хотела, видимо, что-то сказать, но вдруг они услышали всхлип - где-то за углом егерского дома плакала та женщина, которая разбудила Вадика. Теперь он разглядел, что-то яркое на ней было короткой розовой комбинацией, открывающей полные белые ноги. - Не плачь, Вера,- весело сказала Надежда и подошла к ней.- Кончилось все. Вон - уже смеется!..- И верно, среди возбужденных голосов слышался тенорок дяди Саши,- Иди в дом. Голая ж ведь.- Надежда покосилась на Вадика, улыбнулась.- Чего дрожишь-то? Доктор не кусается.

- Я видела...- всхлипнула женщина.- Чего он сделал... •

Вадик засмеялся.

- Не реви!- сказал он ей, этой толстой и крупной девушке, продавщице из магазина.- Обошлось.

Надежда, обняв, увела продавщицу в дом; оттуда уже потянуло запахом табака, какой-то еды, донесся топот, гудение голосов. Вадик огляделся. С высокого крыльца егерского дома был виден весь их лагерь- и изба бывшего клуба с распахнутой дверью его клетушки, и длинное здание столовой, и две белесые палатки, растянутые под кроной старого" дуба, и флагшток с обвисшим вымпелом "ССО Лес-тех-2", а правее, из-под высокого берега, заросшего травой и крапивой, слышался спокойный плеск воды. Само водохранилище, "море", было еще закрыто висящим над водой туманом. Там, где он приподнимался, вода глянцевато блестела, была спокойной, и мостик, около которого, как впаянные в олово, застыли лодки, был сух. Солнце даже через туман начинало греть лицо, и по тому, как высоко было еще холодновато-голубое небо, по полосе облаков, лишь только отступающей к горизонту, Вадик понял, что день будет жаркий.

На сырых досках 6осиком стоять было холодно, и Вадик бегом вернулся в медпункт.

Был седьмой час утра. Ложиться спать не имело смысла, поэтому Вадик, стараясь не шуметь, чтобы не разбудить ребят, навел порядок в своей клетушке и, захватив полотенце, ушел на берег и там приступил к так называемым водным процедурам: ну, разумеется, как врач он верил, что "в здоровом теле- здоровый дух-" и что "личный пример - наиболее действенная пропаганда".

Через полчаса, возвращаясь, он поднялся на обрыв, над которым был разбит лагерь их студенческого стройотряда, увидел, колыхающийся над печной трубой кухни дымок, еще слабый, жидкий, и завернул туда.

- Привет! - сказал он с порога. Сережа-комиссар, такой могучий, что при своем

среднем росте был похож на печь, рядом с которой он сейчас сидел, кивнул ему. Из-под темного волнистого чуба на Вадика глянули глубоко посаженные карие глаза.

- Работа спать не дает? Переполох был?

- Ничего особенного,- пренебрежительно отозвался Вадик.- Больше шума, чем дела.