Последние каникулы, Шаровая молния

После кофе сесть в такое теплое, мягкое кресло, закурить не спеша сигарету и, поглядывая на экран телевизора, просмотреть принесенную мамой "Вечерку" - обычный вечер, их было уже сотни, но этот оставит след, наверное, потому, что все было, как в первый раз.

Он сам открыл отцу - в их семье была привычка звонить в дверь, даже держа ключи в руке: чтобы тебя встретили и приняли то, что ты принес, будь то улыбка, слезь! или просто тяжелая сумка.

- Вадя!..- сдержанно-удивленно сказал папа. Он был в летней легкой военной форме, сухой, загорелый, прежний.

Они никогда не целовали друг друга - ни при встречах, ни при расставаниях, но отец клал руку Вадику на затылок, и его пальцы будто щекотали за ухом, отчего Вадик всегда поводил головой, как тот маленький, за которым папа пришел в детский сад. Так и было - Вадик любил, когда отец отводил его в детский сад, и еще больше, когда отец забирал его оттуда у всех на виду.

Отец оглядел прихожую и, не увидев ни чемодана, ни рюкзака, спросил коротко:

- Надолго? - Теперь он снял фуражку, повесил ее на крючок вешалки и, обернувшись к Вадику, переспросил: - Надолго?

- До утра.

- Вот и сына к себе залучили.- Отец улыбнулся маме, выглянувшей из кухни, а потом опять окинул взглядом Вадика, только теперь это был - Вадик почувствовал - докторский взгляд: он схватил и цвет лица и чистоту глаз, пробежался по фигуре.- Здоров?

- Так точно, товарищ полковник медицинской службы, здоров! - встав во фронт, отрапортовал Вадик.- Разрешите в строй?

- Смотри - лейтенант! - усмехнулся отец.

Маша, сестра Вадика, пришла в двенадцатом часу, когда Вадик, разомлевший от ванны, вкусной еды, коньяка и просто от ласки, уже задремывал на диване, чем вызвал обмен мимолетными улыбками между отцом и мамой. Машке весной исполнилось двадцать лет. Она переходила на третий курс Строгановского училища, и стиль изящного и элегантного беспорядка, который культивировался там, она уже сделала стилем своей одежды, манер и домашней обстановки и, как сразу же почувствовал Вадик, по-видимому, решила, что настало время распространить этот стиль на их ранее упорядоченные отношения.

Она звучно чмокнула Вадика в нос, растрепала ему старательно расчесанные волосы и принялась за расспросы, при этом она совершенно не обращала внимания на сонный вид брата.

- Ну, братан,- говорила она, например,- а девушки там есть?

- Есть,- слабо отзывался Вадик.- И девушки там есть, как им не быть!

- Тогда тебе надо бы усы отпустить,- сразу решила Машка.- Входит в моду - раз,- она загибала пальцы,- экономично - два, и для врача усы - шарман! Мам, скажи Вадьке, чтобы он усы отпускал. Такие пушистые-пушистые!..

- Что-то ей усы стали нравиться. Неспроста,- из предосторожности закрываясь подушкой, прокомментировал Вадик, но Машка не задерживалась на мелочах.

- У меня есть идея. Я беру твой кооператив и селюсь там с подругой. Она - вот такая девка! А ты, как морально неустойчивый и малокоммуникабельный, остаешься под родительским крылом. Даже - крыльями! Иначе ты, Вадька,- она трепала Вадика за нос, уши быстрыми сильными пальцами,- будешь типичным старым девом с комплексом кухонной неполноценности.

- Марья! - сказал отец.- Этот вопрос решен окончательно.

- Хорошо! Но ты разрешишь мне рисовать на твоей шикарной лоджии? Там мощный вид, правда, папка?

- Да!-встрепенулся Вадик.- А как дела с кооперативом?

- Обещали к ноябрьским праздникам дом сдать.

- Я рублей триста заработаю,- обстоятельно сказал Вадик.- На мебелишку.

- Богатый,- насмешливо протянула мама.- Съездишь к морю.

- Вадьк! - опять затеребила его Машка.- В твоей деревне нет никаких народных промыслов?-

- Окромя браконьерства, нет. Но мы с егерем дядей Сашей...

- А икону почерней достать нельзя?

- Спрошу у одной бабуси с радикулитом.

- Спросишь, честно?

- Оставь ты его, Марья,- сказал отец.- И идите-ка вы оба спать. Ваде вставать в пять утра.

Они жили в двухкомнатной квартире, которую отец получил еще в пятидесятом году, и Вадик с сестрой делили большую проходную комнату, хотя как-то случилось, что чаще всего вечерами все собирались в маленькой родительской комнатушке.

Вадик подождал, пока Маша улеглась, и, разложив кресло-кровать, лег с твердым намерением на вопросы не отвечать, а постараться расслабиться в сеансе самогипноза.

- Расслабляешься? - проворчала Маша.- А меня так и не научил, обормот.

- Машк! - вполне миролюбиво спросил Вадик.- Какое сейчас самое модное ругательство, а?

Она долго думала, молчала, потом откликнулась:

- Волосан... А что?

- Волосан ты, Машка! - сказал Вадик и получил очень точно (в чем сказывалась большая практика) подушкой по голове.

Машка царила в семье. Если в Вадике с самого детства проглядывали черты характеров и отца и мамы, но больше матери, то Машкин характер, казалось, не имел в семье аналогов.