Последние каникулы, Шаровая молния

  Он научился ругаться и ссориться: ругался с Наташей - она хотела отдать Анюточку в ясли. ("Все нормальные дети ходят в ясли!"- "И не вылезают из соплей, а их матери - с больничного!" - "Все дети болеют! Наша такая же, как все!" - "Будешь сидеть два года! Это моя единственная дочь! Тебе что, денег не хватает? Это твой единственный долг, пойми! Я могу сделать все! Но не могу заменить ей мать, не дано!")

  Он отпраздновал тридцатилетие - дома и на работе. (Там, пожалуй, впервые оценив, как много значит для престижа красивая и светски-общительная жена.) А дома, когда гости разошлись и Анюточка заснула у него на руках, прислушиваясь к Наташи-ным шагам на кухне и оглядываясь округ себя, он подумал: это счастье, вот эта минута!

  Тенью скользнула мысль: ничего не было ни от Актрисы, ни от Коломенской - ни письма, ни телеграммы.

  Телеграмма пришла: "Коломенской апоплексия, состояние тяжелое",- за подписями Актрисы и Любочки. Он уже купил билет, когда позвонила Актриса:

- Состояние лучше, она в сознании, не приезжайте.

- Нужны какие-нибудь лекарства?

- Нет-нет, все есть.

- Что я могу сделать?

- Работать,- попрекнула его Актриса.

  Она вернулась через месяц, похудевшая, побледневшая. Села в углу, закурила. Кузьмин ждал.

- Я привезла вам материалы,-сказала она устало. - Вам интересно? Чем вы сейчас занимаетесь?

- Не обижайте меня,- сказал он - Это,-он помахал листочками,- говорит само за себя. Это какая-то флуктуация, тень или мираж. Да, мираж!

- Мираж?.. Вы так высокомерны! Так академичны!.. Столичный стиль вам к лицу

  К ним на кухню вошла Наташа, расцеловалась с Актрисой.

- Наташ, что он делает?! Он остыл, он холодный, как могильный камень! Ты помнишь, какой он был!

- Честно говоря,- сказала Наташа,- такой он меня больше устраивает. Сейчас, во всяком случае.- Она улыбнулась Кузьмину, сильная, уверенная. "Обопрись на меня!" - подсказала взглядом.

  Все это ему не понравилось, и он взорвался, шепотом, потому что Анюточка спала:

- Европа, черт возьми, ковыряется; как и мы. Всему свое время,- сказал он.- Я уже не мальчик, чтобы находить удовольствие в рождении идей - и только. Мне пора доказывать, что мои идеи чего-нибудь стоят! То, чем я сейчас занимаюсь,- фундамент! И потом - прикладистикой в этом направлении никто не занимается, все уже обожглись.

- А академик Кириллов?- спросила всезнающая Актриса.

- Не знаю,- буркнул Кузьмин.- Не читал.

 Наташа собрала чай; умостились в узенькой кухне. Кузьмин уставился в темное окно, непроницаемо-черное, потому что за ним был лес, а еще дальше - окружная автодорога, и кухня, островком живой жизни, неподвижно будто бы висела - меж звезд или у самой земли.

 В молчании допили чай. В прихожей Актриса, заматываясь в длинный шарф, сказала:

- Там все стало. Вы понимаете, какую роль в этом вы сыграли?