Последние капли вина

Я смотрел, как он пьет терпкое вино, - с таким лицом, будто ожидал, что оно окажется еще хуже. Мне казалось, что я в последний раз смотрю на мальчика, еще сохранившегося у меня в памяти.

В тот день я оказался прав. Следующий раз мы встретились через пять лет, и случилось это не в Афинах. Он стал продубленным, словно ремешок дротика, и крепким, как древко, теперь это был воин, которому, казалось, колыбелью в детстве служил щит; но самым поразительным изменением, я думаю, было увидеть в этом человеке, всегда столь внимательном к условностям, ту иноземную, диковинную бесшабашность, которую замечаешь в воинах прославленных нерегулярных войск; эти люди словно говорят: "Хотите верьте, хотите нет - вы-то никогда не были там, где мы побывали. Только мы сами вправе судить друг о друге".

Он отошел к другим друзьям, а я, увидев, что кто-то мне машет, поднялся, узнал Федона и перебрался к нему. С ним рядом был Платон, а на несколько скамеек ниже Сократ беседовал со своим старым другом Хайрофонтом, который вернулся из изгнания вместе с другими демократами. Я подошел сзади, и они меня не видели, но Платон подвинулся, освобождая мне место рядом с собой. Когда мы встречались на людях, он никогда не забывал проявить ко мне любезность. Но к себе в дом не приглашал. Хоть я никогда не похвалялся, что убил Крития (никто не станет хвастаться тем, за что заплатил так дорого), но кое-кому это было известно; и несомненно, плохой настанет день для Города, когда люди настолько потеряют благочестие, что станут принимать гостем человека, пролившего кровь их родственника.

Мы говорили о безразличных вещах и смотрели на жонглера, который подбрасывал на стадионе факелы - сумерки уже сгущались. На скамейке прямо под нами сидел, разговаривая с друзьями, Анит. Он тоже был увенчан в тот день за противодействие тиранам, и никто не заслужил эту почесть больше. Он трудился в изгнании почти так же упорно, как Фрасибул, и хорошо бился в Пирее, хоть был уже не молод. Но этот человек никогда не делал ничего наполовину. В те времена, когда весь Город был влюблен в Алкивиада, Анит со своей страстью выделялся среди всех, она процветала, невзирая на насмешки и даже публичные оскорбления. Рассказывали, что он однажды устроил пиршество, от приглашения на которое юнец отказался. Но Анит не прекратил назойливых просьб, чуть ли не на коленях умолял его прийти - на любых условиях. Алкивиад удалился со смехом; когда пришли гости, его среди них не было; однако позже он появился - и остановился в дверном проеме. Хозяин начал умолять его войти, а он ничего не сказал, лишь знаком послал своего слугу собрать со стола серебряные винные кубки - и ушел с ними, так и не сказав ни слова. Это произошло в то время, когда он бегал за Сократом, который, никогда не прося ничего для себя, сделал юнца еще более надменным чем прежде по отношению к толпам своих поклонников-рабов.

Теперь, однако, Анита приветствовали повсюду как спасителя демократии, - и он стал вылитым демократом. Он гордо расхаживал повсюду, оголив правое плечо, как ремесленник, вместо левого - при том, что был весьма состоятелен и использовал в своей кожевенной мастерской и рабов, и свободных людей. Он делал себе имя в политике, это было заметно и в тот вечер: его беседу с друзьями постоянно прерывали многочисленные приветствия.

– Ну что ж, - говорил он, - за это мы сражались - и вот мы видим это. Здесь сидит народ, вступивший в свои права, простые люди, встретившиеся как братья, чтобы отметить свое торжество, чтобы воздать честь старым доблестным бойцам, разделить их гордость и ощутить их радость. День презрения к нерешительным и малодушным, к безразличным и увиливающим, ко всем, кто не воспринимал их борьбу как свою собственную. Им принадлежит будущее, это их день.

Его друзья рукоплескали. Но Платон нетерпеливо повернулся к Федону со словами:

– Что делает этого человека подлым при всех его громких словах? Кто эти люди? Что за личности? И кто такие простые… Федон, что скажешь? Ты ощущаешь радость, Алексий?.. Прости меня. Ты вправе задать мне тот же вопрос.

Я сказал:

– Это образное выражение, я полагаю.

Его голос всегда звучал громко и ясно; судя по спине Анита, тот, думаю, все слышал.