Последние Каролинги

Стало светло, и они узнали среди бегущих приора Балдуина. Какой-то всадник гнал его, целясь копьем в тощую спину.

— Протей! — ахнула Азарика.

— Этому ли мы тебя учили, негодяй? — закричал Фортунат.

Но тут приор встал, как будто споткнулся. Протей взглянул вперед, вздрогнул и выронил копье.

На опушке, ужаснее всякого норманна или лесного чудища, возвышался на коне бастард, и чугунный его взгляд заставлял бледнеть то одного, то другого.

— Где брат мой Роберт? — спрашивал он.

4

В лесу, еще безумном от шороха бегущих ног, вдруг появился признак порядка.

Это был звук рога, призывавший: «Сюда! Сюда!» Эд трубил в рог и перехватывал бегущих. Некоторых уговаривал опомниться, других бил по взмокшим спинам. Наклонясь, схватил за шиворот какого-то здоровяка:

— А, это ты, Вельзевул, сотник школяров! Ну-ка, где мой брат?

Тот пробормотал, что Роберта увели даны, пытался вырваться. Эд парой оплеух привел его в рассудок.

— Башку бы с тебя долой, командир, бросивший бойцов! Теперь тебе единственный шанс на прощение — лови коня, их много бродит в лесу, становись в строй!

Близнецы привели прятавшегося в овраге знаменосца, и Эд развернул над собой знамя Нейстрии — синее полотнище с серебряной фигурой святого Мартина. И рог гудел: «Всем быстрей под знамя!», вселяя надежду в отчаявшиеся сердца.

— А вот и клеврет канцлера. — Райнер подтолкнул тщедушного человечка, вымазанного в глине так, будто он марался нарочно, чтобы быть неузнанным среди других.

Клеврет пытался умолять по-норманнски и совал всем какую-то золотую цепочку, видимо решив уже, что попал в плен. Его отвели в повозку, где пришедшие в себя Фортунат и приор спорили по поводу ночной катастрофы.

Вокруг синего стяга и Голосистого рога Эда собралось уже немало людей. Все-таки храбрых больше, чем трусов, думала Азарика, застегивая на себе панцирь.

— Кто здесь бастард? — спросил хрипло высокий, в лохмотьях командирского сагума.

Близнец Райнер хлестнул его плетью:

— Вот тебе бастард!

— Прости! — взмолился тот, закрываясь. — Сеньоры, я оговорился… Я сотник императорских лучников, возьмите меня!

Ему дали коня. К полудню набралось уже сотни две решительных, хорошо вооружившихся людей. Эд подъехал к реликварию проститься с Фортунатом. Каноник вместе с Балдуином и все еще немым от испуга Фульком возвращался в Андегавы. Азарика запрягала лошадей.

— Отпусти мальчика со мною, отец, — указал на нее Эд.

Фортунат в замешательстве взглянул на Азарику, потом опять на Эда и спросил еле слышно:

— А он сам хочет?

— Хочу! — вскричала Азарика, роняя хомут, и лицо ее вспыхнуло от чувства неловкости. Оправдывала себя: «Там же Роберт!» Фортунат напутствовал Эда:

— Будь благоразумен, сын мой. Думай не только о брате. Помни: раз ты поднял знамя, ты не принадлежишь себе. А Озрик… Видно, настала пора ему мужать, бог с ним. Любишь меня — береги его.

Азарике на сей раз достался беспокойный караковый жеребец. Спина у него была крутая, словно крыша. «Где-то мой понятливый Байон?» — жалела Азарика. В строю она оказалась рядом с их бывшим деревенским аббатом, которого теперь все звали «Кочерыжка». Азарика побаивалась его, натягивала каску себе на самый нос.

Выехали на холм, где был виден широко разлившийся Лигер. По спокойным водам, золотым от закатного солнца, плыли норманнские дракары — удлиненные большие лодки с загнутым носом в форме драконьей головы. Оттуда доносился многоголосый плач — дракары увозили пленных, взятых в андегавской земле.

— Ночью они обычно не плывут, — сказал Эд. — Ночью они должны пристать где-нибудь к берегу. Будем следовать вдоль реки.

Но тут он обратил внимание на то, что дракары плывут не к морю, а в обратном направлении, к Самуру. Там в предвечерней дымке блестел шпиль собора, по воде разносился звон колоколов.

— Что за бесовскую свадьбу справляет там жирный прелат? Неужели и вправду собирается крестить Сигурда?

Надо было ждать ночи. Сотни Эда, обмотав травой копыта коней, стали спускаться к переправе. У реки навстречу Эду вышел вразвалочку человек в зеленом сагуме лучника.

— Эд, сын Роберта, можно ли к тебе обратиться? — степенно спросил он, пристально глядя в глаза нахмурившемуся Эду.

— А откуда ты знаешь, как меня зовут?

— Пришлось о тебе слышать.

Эд, не выносивший чьего-либо прямого взгляда, отрезал:

— Говори быстрей.

— Возьми с собой и меня.

— Как тебя зовут?

— Винифрид из рода Эттингов.

— Эттинги, Эттинги… — Эд потер кулаком лоб. — А, гром меня ударь, не помню! Ну ладно, Винифрид, хвала тебе, что нынче ночью ты не потерял оружия. Да хорошо ли ты, Эттинг, стреляешь?

Сотник императорских лучников, оказавшийся поблизости, подтвердил, что Винифрид стреляет отменно. Эд что-то прикидывал в уме.

Когда совсем стемнело, начали переправу. Эд, наблюдавший с пригорка, заметил, что Азарика плохо ездит и караковый ее жеребец боится воды. Он велел ей пересесть к нему за спину и держаться покрепче. Они благополучно переправились вдвоем.