Последние хозяева Кремля

Несмотря на разговоры о демократизации, резолюция X съезда, запрещающая формирование фракций, не отменена была и через пять лет после прихода Горбачева к власти. С плюрализмом мнений в своих рядах КПСС примириться никак не желала. Вот почему такую тревогу вызывало в Кремле образование самостоятельных компартий в республиках. Оно воссоздавало все те же фракции, вносило элемент дискуссионности и, самое главное, раскалывало монолит, создавая пока еще коммунистический, но все же плюрализм. Это наглядно показывало населению страны, подавляющее большинство которого иной жизни как в условиях монопольного правления одной партии не знало, что возможна жизнь и в условиях плюрализма. Таким образом, раскол КПСС и сопутствующее ему утверждение республиками своей самостоятельности, а то и независимости, это путь к демократизации всего Советского Союза. Поэтому обретение независимости Прибалтикой — в интересах всех народов советской империи, стремящихся освободиться от власти коммунистов.

И в конце XX столетия в Кремле никак не могли отрешиться от устарелых представлений о том, что сила и богатство государства — в размерах его территории. Но еще в прошлом веке Пелегрино Росси указывал на страны, которые „не смотря на неблагодарность почвы, достигли степени цивилизации и могущества, неизвестной другим народам, которые вместо того, чтобы трудиться, предавались лени, — вместо того, чтобы жить под управлением разумных правительств, жили под гнетом правительств деспотических и нелепых”. В наше время стало очевидным, что обладание ресурсами и территорией само по себе благоденствия не обеспечивает. Процветание приносит производительность труда. В свободных, не терявших время на социальные эксперименты, проводимые „нелепыми” правительствами, странах, производительность труда растет невиданными темпами. Это позволило американскому футурологу Герберту Кану сделать вывод, что средний доход на душу населения земли, составлявший в начале последней декады нашего века тысячу долларов, в XXI веке достигнет двадцати тысяч долларов. Это произойдет в результате еще более интенсивного обмена ресурсами, которыми располагают не все, но использование которых новейшей техникой принесет выгоду всем.

Стремясь сохранить расползающуюся империю, в Кремле, по-прежнему, игнорировали очевидное. „Надо признавать свободу каждого народа точно так же, как признаешь свободу своей нации”, — писал еврейский историк Шимон Дубнов, погибший в рижском гетто от рук тех, кто относил себя к числу избранных, считавших, что только им одним и предопределено быть свободными. Используя ту же ложь, те же сталинские приемы для удержания прибалтийских государств, кремлевские хозяева демонстрировали миру, что режим остается все тем же тоталитаризмом, отличающимся от предшествующего лишь своей „демократической” упаковкой. Именно такой тоталитаризм в „демократической упаковке”, по-видимому, намерен был утвердить на обозримое будущее Горбачев, перенявший западный опыт обращения с прессой и общественным мнением.

Если раньше из Советского Союза доносился один руководящий голос, то с приходом Горбачева возникло многоголосие. Выделить солиста, на которого следует обратить внимание, порой совсем непросто. Такая „гласность” предоставляла определенные преимущества. Можно было отступить от сказанного раньше, сослаться на неосведомленность сказавшего, на то, что он выражал свою личную точку зрения, тогда как раньше личную точку зрения публично высказывал только один — кремлевский хозяин, или тот, кому он разрешал ее высказывать. Стало возможным ссылаться и на оппозицию внутри руководства, препятствующую осуществлению „правильных решений”, и на давление определенных сил — одним словом, использовать в своих целях весь арсенал средств, существующих и в других государствах, где все это может быть и проверено, и подвергнуто сомнению реальной оппозицией и свободной прессой, но не могло быть проверено в Советском Союзе. Все это маневрирование, искусная игра с фактами и манипулирование прессой, было подчинено тому, чтобы заставить забыть о том, что для основанного и настоенного на многолетней лжи режима — ложь состояние естественное.