Последние метры

Алексей накрыл раздражающий его телефонный аппарат жесткой шинелью, для верности прижал на секунду руками, словно он мог вырваться оттуда… Расписывал суточный наряд на охрану границы старательно, с тем же благоговейным трепетом, как в детстве писал стихи. Поставил последнюю точку, смахнул со страницы несуществующие пылинки. Показал сержантам из старослужащих, тихо спросил:

- Так будет правильно?

Те, щадя чувства молодого начальника заставы, кивнули: правильно. Потом поняли, что их временная пощада - никому не нужная милость, уступка. Ничего хорошего из такой «помощи» не выйдет. Тактично, ничем не выделяя, не подчеркивая собственный богатый опыт в службе, подсказали, как надо лучше. Он понял их чуткость, в душе сказал им спасибо и… утонул в книгах, наставлениях, служебных инструкциях. Как медленно выстраивалась разрозненная информация в четкую систему!.. Но зато все меньше оставалось непознанного, прежде неведомого. Иваницкий ходил, как новичок-первогодок срочной службы, во все виды нарядов, чуть ли не на ощупь постигал сложную пограничную науку в деле…

Он отыскал свое место на границе, свою точку приложения сил, как изыскатель отыскивает таящуюся на глубине богатую жилу,- руками, чутьем, сердцем… Да, теперь смело можно сказать: он нашел это единственное свое - его застава - точка приложения его сил - четыре года была отличной.

На груди появились как вехи прожитого и сделанного медали: «За отличие в охране государственной границы СССР», «За безупречную службу», «За воинскую доблесть». Позже, в мае 1968-го, ему вручили высокую правительственную награду - орден Красной Звезды.

Но все это пришло потом. А памятными были первые, самые трудные дни. Давно это было - в начале пятидесятых…

Со временем забот прибавилось, но уже на другом, семейном фронте - жена подарила дочь, Веру. Спустя три года родился сын. Виктором решили назвать, по-латыни - Победитель… Виктор (учится в пятом классе, не шутка!) недавно вернулся из школы взволнованным: его друга подкараулил более сильный, напал по-пиратски из-за угла. А Виктор вступился.

«Я его победил, папа,- сказал тогда сын.- Он лежал на спине».- «Ты его ударил?» Презрительное: «Нет. Лежачих не бьют. Я ему сказал: еще раз полезешь - ударю».

Он, отец, не смог сдержать улыбки: правильно поступил, его воспитание…

Увлеченный воспоминаниями, майор неотрывно смотрел на реку. Непонятное волнение рождал в нем этот безостановочный бег воды… Майор сцепил за спиной руки. Память уводила к давнишнему случаю, который отпечатался в сердце на всю жизнь. Он был тогда еще младшим лейтенантом, но уже на ответственной должности. Граница пока не раскрыла перед ним всех своих тайн - он постиг первую, самую тяжелую: служба пограничника сурова. Он видел смерть; понял, что можно погибнуть в девятнадцать не только в войну, как брат.

…Дозорным оставалось до стыка с соседями несколько метров. Двигались друг за другом. В тишине хорошо был различим жесткий скрип наста, дыхание, с трудом дающееся на такой высоте. Идущий следом младший наряда немного отстал - что-то привлекло его внимание…

Потом случилось непонятное - на тропе остался только один. Ровно на мгновение дозорных разделило что-то ослепительно-белое, огромное, рухнуло в ущелье и спустя секунды отозвалось там тупым, надломленным снежным взрывом. Обвал..,

Алексей в исступлении, злости, которых хватило бы растопить тонну снега, но которых почти не хватало, чтобы держать обессилевшими руками лопату, разгребал ненавистный снег, а рядом работали пятьсот таких же исступленных, пришедших на помощь жителей грузинского селения. Он помнит, бился в мозгу безответный тоскливый вопрос: «Как же так? Почему?» Впервые он ясно осознал, нутром ощутил, что такое жизнь, взглянул на нее глазами того, кто оказался погребенным под пятиэтажным слоем снега… Как такое забудешь?..

Как забудешь все то, чем живешь, что тебя окружает? Заставу, например? В отпуск собирался - и то ныло сердце. Солдаты провожали, напутствовали, словно не в Гагру он уезжал, а на Северный полюс, и не в отпуск, а навсегда…

В штабе поговаривали о скором переходе майора Иваницкого на должность заместителя начальника маневренной группы по политчасти. Иваницкий слабо отнекивался: дескать, почему именно он, ведь ничего особенного он не совершал, на нарушителей не очень везло - не ловил их сетями, это все знают, а так - служил, как другие. Нормально.

«Но у тебя же опыт, Алексей Стефанович! Опыт,- убеждали в отряде.- Ты с солдатом, как с самим собой говоришь, наперед знаешь, что у того в голове».

Алексей подсек взглядом голубые зубцы дальних гор в темных крапинках ущелий. Опыт!.. Это слово еще как понять. Да попадется такой, как Титов,- куда и уйдет тот опыт, в какие закоулки упрячется! Ведь сколько прошло, а помнится!

Да, точно, рядовой Титов, Михаил Павлович. Бывший начальник заставы майор Чукланов, в подчинении которого находился Титов, доверительно говорил Иваницкому:

- Твердый он камешек. Нет, не упрямый, а вот на заставе - чужой. Не дружит ни с кем, в наряды идет неохотно.