Последние первые планетяне

Такого ажиотажа вокруг одного вечера Давыдов не встречал ни разу за проведенную в Бинисе бурную молодость. Это было, по его нескромному мнению, либо доказательством, что жителям Запада несправедливо отказывается в приобщенности к светской культуре, либо, наоборот, свидетельством их склонности к нелепому подражанию, а значит, абсолютнейшей бескультурности. Вероятно, рано или поздно Давыдов пришел бы к определенному мнению по данному вопросу. Однако после обеда он пересекся с Камиллой Леоновой, и ее замечание, что Николаю стоит продумать наряд на вечер, заставило молодого человека озаботиться уже иной проблемой.

Остановившись в конечном счете на единственном привезенном более-менее строгом костюме, далеком, впрочем, от консервативной моды Запада, но не кажущемся агрессивным для местных устоев, Давыдов встретился с первым помощником и его невестой у выхода из общежития, и был удостоен исключительно восторженных слов. Глядя на себя в отражениях магазинных витрин, Николай действительно с изумлением отметил, что костюм, еще два-три месяца назад показавшейся ему нелепым, сидит весьма недурно и даже приходится по вкусу. Темно-синие, даже темнее формы, пиджак и брюки, цветастый галстук и налаченные до искр ботинки – в Большом Кольце знакомые не признали бы его пристальным взглядом. Давыдову еще оттого было отрадно, что впервые за полторы недели в Борей-Сити он вышел из дому без револьвера, и никто не глядел на него косо по этому поводу.

Подобрав по пути Камиллу, которую на вечере ожидали скорее как племянницу мэра, нежели как служителя порядка, все четверо дружно отправились за город пешком. Субботний день выдался не жарким и в целом погожим, так что подышать воздухом на излете непростой недели нашли не самой дурной затеей.

Поместье Михаила Моргунова, по праву слывущее одной из достопримечательностей Борей-Сити наряду со зданием ратуши, фигурой старателей и ржавой водонапорной башней, располагалось в паре километров к востоку от города и занимало соседний обширный участок от принадлежащей ему же фермы. Оставаясь неотъемлемой частью поселения, моргуновские постройки тем не менее находились сильно на отшибе. Взгромоздившиеся на вершину холма, они выглядели даже несколько грозным стражем города, словно старинная крепость местного феодала. В некоторой степени бизнесмен имел именно такую славу среди обывателей Борей-Сити. Противостоя в одиночку безжалостной машине рудной компании, он исхитрялся не просто оставаться на плаву год за годом, но потихоньку расширять в городе влияние. Начав с поставок продовольствия в обход корпоративных нормативов, и закончив скупкой свободной недвижимости, Моргунов шаг за шагом приближался к реальной конкуренции «СидМКом» как главной экономической силе в поселении.

Об успехе Михаила на этом жесточайшем фронте лучшим образом и сообщало богатое поместье. Построенное почти с нуля за многие-многие годы, это здание было в большей мере социальным заявлением, нежели правда практичным жилищем для человека. Исполненное в архитектурном стиле Старой Земли, броском, но совершенно безвкусном, с высоты птичьего полета строение напоминало формой разметку штрафной на футбольном поле, с громадным округлым отростком позади, по-видимому, играющим роль просторной веранды. Основная часть была трех этажей в высоту и растягивалась с юга на север на несколько сотен метров, и Давыдова, чьи глаза видели подобное впервые, до немоты поразили немыслимые его размеры. Он смекнул, что, верно, на фоне Михаила Моргунова богачи из Большого Кольца, кичащиеся роскошностью апартаментов в пентхаусах небоскребов, покажутся всем нищими брехунами.

Удивительным представлялось и то, что, побывав за целую жизнь то ли трижды, то ли четырежды женатым, – слухи по этому поводу расходились – бизнесмен так и не обзавелся наследниками. Оставить богатство он мог лишь младшей сестрице, которая укатила из Борей-Сити давным-давно, едва ей стукнуло шестнадцать, и больше не возвращалась. Давыдова меж тем предупредили, что тема сестры считается для Моргунова болезненной, и под крышей его дома разговоров о ней лучше избегать.

Суть да дело, четверка добралась до поместья, когда на часах показывало без четверти девять. Народ поспешал набиться в особняк, чтобы не оказаться в числе опоздавших, коим по традиции перемывают косточки с особой старательностью, и потому во дворе образовалось столпотворение. Моргунов лично приветствовал гостей на входе, и процессия двигалась даже медленнее, чем очередь в приемном покое бесплатной больницы.