Последние первые планетяне

Первая часть до безумия опасной задумки, таким образом, была осуществлена, однако ни Николаю, ни Камилле, ни Минину это не внушило особой уверенности. Они подобрались вплотную к дому и теперь могли слышать, как яростно внутри переговариваются члены семьи Ящинских. Во дворе их перекрикивания из комнаты в комнату почти полностью поглощались грохотом взрывающихся с обеих сторон выстрелов. Тут же, под окнами, слова звучали четко, и у офицеров холодок бежал по спинам – до того страшен и праведен был гнев этих людей.

Давыдов двигался во главе миниатюрного отряда и, хотя старался не забивать голову сторонними мыслями, тем не менее невольно удивлялся, откуда взялось столько ненависти в этих мужчинах и женщинах, доселе знавших лишь мирный быт земледельцев. Неужто это все Сай Ящинский, думал он, и его опутывающие, ядовитые, словно дикий плющ, речи? Неужто до того можно заговорить людей, чтобы они поверили в любую белиберду, которую ты, быть может, придумываешь на ходу? Не бывает, тут другое, истерично нашептывал себе Николай, аккуратно шаг за шагом подбираясь к заднему крыльцу.

Пальба на обратной стороне между тем не прерывалась ни на миг, и, воспользовавшись очередным оглушительным раскатом выстрелов, офицеры поднялись по скрипучим ступеням к двери. Как на всех фермах края, черный ход у Ящинских даже не на что было запереть, так что легкая манипуляция со створкой, и полицейские уже, не дыша, пробирались по коридорам первого этажа. Они старались рассредоточиться в доме так, чтобы накрыть отстреливающихся одним махом. Минин с Камиллой направились вглубь кухонных помещений, откуда по двору велся основной огонь, а Давыдов свернул к лестнице наверх. Он надеялся лично пришпорить слетевшего с катушек главу клана.

Первый десяток метров и столько же ступеней Николай преодолел без приключений. Лестница на второй этаж вела огромная и витиеватая, – словом, совершенно непрактичная, – а на середине она расходилась надвое, будто прошитый лезвием лист бумаги. На этом широком пространстве, пускай и не слишком освещенном, офицер оказался как на ладони. Он старался двигаться вприсядку, словно бы крадучись. Делал это инстинктивно, хотя полагал нелепым, и неожиданно ставка на осторожность сыграла. По коридору верхнего этажа, пересекающему лестничный пролет, пробежали четверо с оружием. Лишь каким-то чудом затаившийся в тени законник оказался не замечен.

Чувствуя, что сердце вот-вот пробьется через грудную клетку и само выскочит наружу, Николай стремительно вбежал по ступеням и оказался перед дверью небольшой спальни. Там, спрятавшись за сорванным с кровати матрасом, обстреливал дворик очередной остроносый и краснолицый Ящинский. Мужчина как раз отвернулся от окна, чтобы перезарядить ружье, но налетающего на него офицера заметил слишком поздно, чтобы даже вскрикнуть. Громадный сапог Давыдова на полном ходу вмазал по недоуменной физиономии, и вмиг обмякшая туша с грохотом повалила стоящую в углу этажерку и горшок с цветами. Весь измазанный землей и с сотрясением, стрелок больше не представлял угрозы.

Николай позаимствовал оружие и спрятался за отворенной дверью комнаты, опасаясь, что на шум явится подмога. В ту же секунду отчетливо послышались очереди выстрелов на первом этаже, – это Антон с Леоновой, подумал начальник, – и две пары ног устремились из конца коридора в сторону лестницы, явно норовя проскочить мимо. Идеальная возможность просочиться еще дальше по этажу, к Саю Ящинскому. Однако старший офицер решил, что не станет вот так подвергать коллег лишней опасности. Он инстинктивно выбросился из-за двери ровно в тот миг, как топот показался наиболее громким, и огрел одну из выросших перед ним фигур прикладом по затылку. Парня закрутило на месте, и тот, с хрустом вписавшись в стену лицом, повалился на пол, точно кегля. Из расквашенного носа брызнула кровь – иной раз и от ножевого ранения случается меньше.

Второй фигурой оказалась молодая девчонка: ровесница Камиллы – еще вчера ребенок. Перепугавшись Николая, будто наступления судного дня, она выронила маленький револьвер и, завопив от ужаса, понеслась вниз по лестнице. На середине спуска ее, впрочем, перехватила возникшая из ниоткуда Леонова. Офицер показала в сторону кухни, и признав капитуляцию, девчушка на всех порах понеслась в обозначенном направлении.

Давыдов сгреб отнятое у парочки оружие в угол и в изумлении застыл. Только теперь, наблюдая краем глаза за тем, как Камилла не спеша поднимается по ступеням, Николай вдруг осознал, что над фермой висит тишина. На улице раздавались грозные вскрики моргуновских вояк, однако в самом доме не было слышно ничего, не считая приглушенного детского плача, едва доносящегося с чердака. Вот уже пару минут не раздавались выстрелы.

– Первый зачищен, – гордо доложила Леонова, едва поравнявшись с начальником. Она, не скрывая задорной и немного нездоровой улыбки, заметила, что пришлось подстрелить пару человек, зато остальные сдались сами. – Антон выводит всех наружу, – заключила девушка.