Последние первые планетяне

Ощутив острую необходимость переговорить с первым помощником вне официальной обстановки, Давыдов устремился ко входу и уже через минуту с головою окунулся в шумную и бурлящую котлом атмосферу «Пионера». Несколько любопытных и даже подозрительных взоров тотчас обратилось в сторону Николая, едва он показался в дверях. По всей видимости, волнительная весть о том, что для поисков начальника Громова из Большого Кольца вместо проверенного бойца прислали зеленого мальчишку, разлетелась быстрее, нежели представлял Давыдов. Уже к вечеру основная масса голодных до перемывания косточек была обеспечена всей требуемой информацией. К счастью молодого офицера, значительная часть посетителей «Пионера» к его приходу находилась в таких кондициях, что с трудом различала лица.

Вопреки ожиданиям Николая, что первый помощник, с которым он пробыл и без того целый день, будет отнюдь не рад неожиданной встрече, молодой человек весело окликнул начальника даже прежде, чем тот успел ступить в его сторону. Решив, что он первым увидел Давыдова в толпе, Антон замахал руками, сигнализируя, в каком направлении продвигаться. Склонный же пока не доверять дружелюбию фронтирцев, Николай счел поведение молодого человека наигранным. Не более чем уважением к строгой иерархии корпоративной полиции.

По той же причине, когда за коротким приветствием парень поинтересовался, хорошо ли устроили Давыдова в общежитии, новоиспеченный начальник ответил сухо:

– Можно привыкнуть, – сказал. – Впрочем, я толком не осмотрелся. Денек тот еще.

– Значит ли, что вам стоит выпить? – не сменяя улыбчивой маски, спросил Минин. – Пива? Откровенно, это единственное пойло, с которым не случается перебоев. Иначе говоря... которое не разбавляют из экономии.

Давыдов обреченно согласился. Пока молодой человек подзывал синтетика-бармена, он искоса осмотрел нового знакомого. В повседневной одежде: в старых потертых джинсах и замшевой жилетке, одетой на футболку, – Антон несильно напоминал самого себя. Конечно, Давыдов был знаком с ним от силы несколько часов, однако проведенного совместно времени казалось достаточно, чтобы смекнуть, что парень будто само́й природой создан для ношения строгой униформы. Он выглядел гораздо интереснее большинства местных деревенщин; был, несомненно, красивее, утонченнее, и форма лишний раз подчеркивала отличие от остальных. Одетый же в будничные тряпки, как любой другой фермер, шахтер или бакалейщик, Минин выглядел человеком, нелепо ряженым для маскарада; изображающим персонажа старенького неовестерна, которые так любят в городах Большого Кольца, но которые считаются едва ли не оскорбительными на Западе.

По странной причине это наблюдение, которое в отношении иного, может, показалось бы Давыдову настораживающим, касательно Антона Минина, наоборот, зародило симпатию.

Стоило первой неловкости пройти, а в дело включиться хмельному, вечер неожиданно похорошел в глазах Николая Давыдова.

Около получаса они с первым помощником болтали о ерунде, не касающейся дневных дел, и было приятно на время позабыть о том, что обстоятельства, способствовавшие этому знакомству, отнюдь не веселы, и уже с наступлением утра предстоит вновь окунуться в тайну исчезновения начальника Громова. И все же на некоторое время эти злоключения перестали существовать. Минин по большей части рассказывал о себе. О том, что родился в Борей-Сити, всю жизнь прожил в этом городишке и, скорее всего, здесь же помрет. Еще о том, что у него есть невеста, на год моложе, что их родители страшно раздражены, что они никак не сыграют свадьбу, потому как еще пара лет и будет поздно заводить семью, – ох уж эти закостенелые провинциальные взгляды. А еще, что невеста его дружна с Камиллой Леоновой, которую как новому начальнику Николаю ни в коем случае не стоит недооценивать.

Когда зал «Пионера» забился под завязку, а дюжина на двоих приконченных бутылок окончательно развязала языки, Антон познакомил Давыдова с кое-какими примечательными личностями собравшегося общества. Поначалу внимание доставалось в основном рабочему, иначе говоря, единственно уважаемому в городе люду. Минин указал на руководство рудной компании, заскочившее пропустить по стаканчику, на шахтерских прорабов и управленцев рабочих бригад, в классификации которых Давыдов, впрочем, разбирался не лучше, нежели в трендовых названиях цветов губной помады. Еще Антон показал на группку преподавателей из городской академии, одной на округу, где детишек учат уму-разуму, на клерков здешней администрации, даже тут, в суровых знойных местах, призрачно-бледных и осунувшихся. А под конец – на вставших в Борей-Сити караванщиков, что круглый год курсируют по Западу с редкими товарами.