Последние ратники. Бросок волка

Ею оказался здоровенный, тускло отсвечивающий смазкой и хищно уставившийся в сторону битвы станковый пулемёт.

«Дальше догадаешься сам. Только держи как можно крепче».

Яков снова подумал о верёвке и спасительной близости леса. Но потом вспомнил о горящих в лесном домишке людях. И о тех, что умерли той ночью при штурме крепоти. И о тех, что умирали сейчас. Хроме, Ромее, Котле и даже Молчане. Почему Никодим не использовал это последнее средство сам, да в начале битвы, почему приказал сделать это Яшке и куда вообще делся этот жулик, аналитик сказать как обычно не мог.

Зато знал он одно. Сегодня, сейчас именно он прекратит всю эту кровавую заваруху. Пусть даже и способом, от которого ему самому становилось не по себе.

«Только держи как можно крепче».

Он шагнул к «станку», глянул в прорезь прицела, что есть сил стиснул зубы и ручки пулемёта, вдохнул и выдохнул… и надавил на спусковой рычаг.

Над битвой, заглушая весь её гвалт и лязг, раскатился частый басовитый грохот. Уши мгновенно заложило, кулаки отбило силой отдачи, под ноги густо сыпанули дымящиеся стреляные гильзы. Но останавливаться от и не подумал.

Станок для массового убийства бился и гремел, пули, часть, из которых оказались трассирующими, расчерчивали целые переулки в построениях нордов. Их тела рвало, швыряло и подбрасывало. Русичи на прясле тут же бросились вниз, уже не думая об обороне хлипкого частокола. Да и не требовались больше их усилия.

С воем, не менее диким, чем тот, с которым они бросались на укрепления русов, норды кинулись обратно к воде. И без того неважно сбитый их строй превратился в безвольную мешанину.

Разметав ошалелых викингов на подступах к заставе, Яков развернул станину в сторону реки и залил свинцом тонущий в дыму берег. Мир для него словно перестал существовать. Остались в нём только перекрестье прицела, исходящий огнём пламегаситель и вырывающиеся из ствола горящие росчерки, крушащие всё на своём пути — и разваленные по берегу брёвна, и мечущихся меж ними и в воде людей, и исходящие брызгами рваной щепы корабли.

Бегущие сотни нордов врезались в еще сохраняющий стройность собственный резервный полк, разорвали, смяли, перемешали его порядки и собственноручно сбросили в реку. В безумной давке викинги топили и убивали друг друга, стараясь добраться до спасительных бортов. Драккаров, многие из которых для плавания были уже не пригодны. С таких набившиеся в них викинги спешили перебраться на соседние, целые и даже способные отчалить. Но несколько из них оказались перегружены до такой степени, что перевернулись, либо медленно начали погружаться в воду, едва судно достигло середины реки.

Сколько точно это длилось, точно Яков сказать не мог.

В себя пришёл тогда лишь, когда осознал: боёк стучит вхолостую. То ли заклинило пулемёт, то ли кончились патроны.

И только тогда берег Мегры сотряс дикий, нечеловеческий рев десятков глоток русов, празднующих не столько свою нежданную победу, сколько избавление от неминуемой гибели.

Эпилог

В воздухе сладко пахло свежей стружкой и древесной смолой. На холме стучали топоры плотников, взвизгивали пилы и размеренно шуршали рубанки. Слышался задорный переклич мастеровых, ставящих на месте бывшей хаты старосты крепость. С высокими стенами и еще более высокими вежами. Место это незащищенным впредь держать было нельзя. Мальчишки с ведрами, наполненными опилом, таскали его, высыпая на тропу, ведущую от хуторка к крепости. Глубокий ров, с заостренными кольями по всему дну и наполненный водой из Мегры по специально отрытому рукаву, был уже почти готов. Как и длинный причал, растянувший свой дощатый настил на десять-пятнадцать саженей. Рядом рубили еще два.

На ленивых волнах реки по обеим сторонам пристани покачивались две лодьи. На обеих уже вовсю ставили паруса, по сходням закатывали какие-то бочки и заносили сундуки с ларями. Судя по раздававшимся командам, струги вот-вот собирались отчаливать.

— Господари Ладоги сильно струхнули, когда показались идущие обратно корабли нордов. Очень злых нордов. И предпочли от них откупиться. Купцу война на собственном пороге без надобности. Это не других в нее, как в дерьмо, окунать. В знак мира и доброй воли викинги поснимали с носов своих драккаров головы драконов, а заодно — и с плечей Тормунда Волчий След. Последнюю и вовсе оставили новгородцам в подарок.

Молчан Ратиборыч умолк, переводя дух после долгого своего рассказа. Князь хмурился и на проходящих мимо и в пояс кланяющихся людей внимания не обращал, уставившись куда-то на речную ширь.

— Парнишка…ну, тот, который с Хромом был, думаешь, они его с собой захватили? — подал он, наконец, голос, переводя взгляд на Котла. На том сверкала новая броня, и если бы не рука, висящая на перевязи, да перемотанная чистой тряпицей голова, дружинника по дороговизне его лат вполне можно было бы принять за боярина.

— Скорее всего, да, — заметно осунувшись, ответил здоровяк. — После битвы его не нашли ни среди раненых, ни среди убитых. Как в воду канул. Только одно остается — заговорщики его с собой за какой-то своей проклятой надобностью забрали.