Последние Романовы

Граф фон дер Пален был не чета гатчинскому капралу. Это был человек смелый, решительный и гордый, притом образованный и знатный. В должности военного генерал-губернатора он имел в своем распоряжении петербургский гарнизон, который питал к нему не такие чувства, какие питала армия и в особенности гвардия к Аракчееву. Положение Александра в начале царствования было еще довольно двусмысленно и щекотливо. Среди шумного ликования было не мало недовольных новым курсом. Наконец, известно, какую решающую, исключительную роль сыграла энергия Палена в деле убийства Павла и возведения на престол Александра.

И вот, задумав отделаться от Палена, который держал себя слишком независимо, Александр, всего месяца через три после вступления на престол, издал такой указ: «Снисходя на всеподданнейшее прошение генерала от кавалерии, санкт-петербургского военного губернатора и управляющего гражданской частью в Санкт-Петербургской, Лифляндской, Эстляндской и Курляндской губерниях графа фон дер Палена, всемилостивейше увольняем его, за болезнью, от всех дел».

В действительности же дело было так. Когда Пален подъехал к Зимнему дворцу, его встретил флигель-адъютант с приказанием императора Александра немедленно оставить Петербург и удалиться в свои курляндские поместья.

Так решительно, одним ударом, покончил «безвольный» Александр с грозным временщиком, которого называли «ливонским великим визирем».

Это проявление воли молодого царя тогда прошло как-то не замеченным. Вигель в своих записках объясняет это так:

«Сей первый пример искусства и решимости нового государя, боготворимого и угрожаемого в одно время, и кого положение было не без затруднений, мог бы удивить и при Павле, когда такие известия почитали самыми обыкновенными. Но Москва и Россия утопали тогда в веселии; сие важное происшествие едва было замечено людьми, еще хмельными от радости».

До того ли было, чтобы замечать такие проявления характера, когда вдруг можно было носить круглые шляпы, фраки и панталоны, а каждый день приносил новые примеры «свободомыслия» Александра, а восторженные оды, в стихах и в прозе, сыпались дождем.

Когда военный губернатор, в интересах военной выправки, осведомился, не прикажет ли государь сделать распоряжение относительно одежды офицеров, Александр ответил:

— Ах, боже мой! Пусть они ходят как хотят; мне легче будет распознать порядочного человека от дряни.

Трощинский представил к подписанию милостивый манифест, начинавшийся как обычно: «По сродному нам к верноподданным нашим милосердию…», Александр зачеркнул эти слова, заметив:

— Пусть народ это думает и говорит, а не нам этим хвастаться.

Когда в другой раз тот же Трощинский принес указ Сенату с обычным началом: «Указ нашему Сенату», Александр возразил.

— Как, — сказал он, — «нашему Сенату»? Сенат есть священное хранилище законов; он учрежден, чтобы нас просвещать. Сенат не наш, он Сенат империи.

И с того времени стали писать: «Правительствующий Сенат».

Через сто с лишком лет после этого Николай II, на петергофских совещаниях предлагал, чтобы Дума называлась не государственной, а государевой…

ГЛАВА 4 Самодержавная воля

Легенда о безволии Александра до того укоренилась, что проницательный Герцен назвал его «коронованным Гамлетом», а в дальнейшем даже подставили под эту легенду научный фундамент в форме психиатрического анализа личности Александра.

Профессор H. Н. Фирсов в своем историко-психологическом этюде «Император Александр и его душевная драма» говорит по поводу отношении юного Александра к Чарторыжскому и к Польше:

«Молодой человек, так легко подпавший под влияние своих эмоций, разумеется, не был обладателем устойчивой, крепкой воли; а волевая слабость Александра постоянно вела его к подчинению тому или другому влиянию, вызывающему, обыкновенно, в нем сильное душевное движение и увлекавшему его к соответственным поступкам… Нередко в этих поступках Александр противоречил сам себе, что навлекало на него обвинение в двуличности, в рассчитанном вероломстве, тогда как это противоречие обусловливалось слишком порывистою впечатлительностью и недостатком воли. Это основные черты характера Александра I».

Профессор Сикорский, тот самый, который столь неизгладимо скомпрометировал себя своей щегловитовской экспертизой в деле Бейлиса, посвятил в «Вопросах нервно-психиатрической медицины» специальное исследование личности Александра I.

Профессор Сикорский находит у Александра болезненно недоразвитый характер в волевом отношении, при удовлетворительном развитии ума и чувств.