Последние семь дней Земли

– Вы как будто внизу договорились встретиться, – встав и поприветствовав каждого, сказал я.

– Да нет, просто так получилось, что одновременно все подошли, – ответил Нильс. Он был самым старшим среди нас. И самым низкорослым, даже ниже девчонок. Несмотря на явно скандинавское имя, выглядел он совсем не как мой другой скандинавский приятель Свен. Нильс – брюнет с волосами-завитушками и карими глазами. Достаточно широк в плечах, но не так, чтобы быть похожим на квадрат. Он очень хороший парень, всегда готов помочь любому, кто об этом попросит. Говорил Нильс мягким баритоном, а вот смеялся, как дельфин, порой похрюкивая и задыхаясь от особенно удачной шутки.

– Привет, мой хороший, – обняла меня Йоханна. – Давно не виделись. Как ты?

– Все хорошо, спасибо, – ответил я, выпуская ее из своих объятий. Это правда, мы не виделись уже достаточно давно. Она уезжала на два месяца в Марбург к родителям, папа у нее уже достаточно долго борется с раком желудка. У него был очередной курс химии и она как любящая дочь была с ним рядом и помогала маме ухаживать за ним, когда его выписали из больницы. – Как ты? Как папа с мамой?

– Уже все хорошо. Папе в этот раз было особенно тяжело, но он справился. Они с мамой уехали в Антверпен к тете, маминой сестре. Скорее всего обратно уже не захотят.

В немного усталых голубых глазах Йоханны я увидел смирение. Готов дать на отсечение что-нибудь не слишком важное, что такой же настрой и у ее родителей. Ее светлые волосы доставали худых плеч, над бровями – обрезанная челка. Острый нос, впалые щеки, мамины золотые серьги с красным камнем. Подарок, почти уверен. Бедная девочка, натерпелась за эту поездку, изнервничалась.

– Привет, бро, – протянул пятерню Флориан. Мы торжественно, с оглушительным хлопком, пожали ладони друг друга. Наш барабанщик был высок и худ. Смотреть, как он крутит палочки в длинных тонких пальцах всегда было отдельным удовольствием. А еще он был русоволос, зеленоглаз и страшно любопытен. Такие вот интересные люди меня окружают, да. – Репетиция послезавтра, помнишь?

– Конечно, – улыбнулся я. – Если один наш общий знакомый меня не обманет, у меня даже будет комплект новых струн.

– Да ты что… – на глубоком выдохе тихо выдал он, в глазах загорелась зависть. – Вот это круть! Тогда вообще раскачаем!

– Раскачаем, – заверил я коллегу по ритм-секции.

И так с каждым. Вопрос о состоянии дел – новости – ответы – встречные вопросы – опять новости – снова ответы. Стандартная схема. Вроде как у людей это называется коммуникацией. Ребята расселись, кто куда. Уже стоял приличный галдеж, чайник пахал в три смены, а многоопытная в дружеских посиделках пышная блондинистая Оливия раскладывала по тарелкам принесенные с собой сэндвичи с колбасой салями и сыром Гауда. Ровный гул дружеской беседы изредка взрывался хохотом. Леони случайно разбила блюдце. Юлия воскликнула «На счастье!», а Оливия из недр принесенной с собой сумки внезапно достала литровую бутылку желтой текилы. «О-о-о…», восторженно выдохнула компания и хозяйке пришлось топать куда-то вглубь жилища за подходящей посудой. Пить отказался только бородатый толстяк Ян, потому что ему завтра на работу с обеда. Могли не выпустить на маршрут с перегаром. Несмотря на сложившиеся обстоятельства, контроль за общественным транспортом был все еще очень строг.

Я по большей части молчал, изредка вступая в диалог с кем-нибудь по очереди. Больше люблю наблюдать за людьми. И совсем скоро начнется мое самое любимое – пьяные разговоры.

– Мне вчера звонил Рональд из моей прошлой группы, – рассказывал покрасневший Флориан, – зовет с ними поиграть в пятницу. Я отказался.

– Почему? – спросил Оливер.

– Потому что играть с прежней группой, это все равно что секс с бывшей!

Все засмеялись, кроме Нильса, который сфокусировал уже помутневший взгляд на гордом барабанщике и изрек:

– Друг мой, с высоты собственного опыта могу тебе сказать, что секс с бывшей может стать лучшим в твоей жизни!

– О-о-о, – протянула компания.

– А я тут вот о чем подумал, – начал Никлас, – вот все мы смотрели кино про искусственный интеллект. Кто знает, почему всегда он восстает против человечества? Это же крайне не логично!

– Чтобы было интереснее, что не понятно? – ответила Фрида.

– А вот мне бы, к примеру, было бы интересней посмотреть про создание такого интеллекта и как он потом вывел человеков из какого-нибудь кризиса, – не унимался Никлас. У него была одна примечательная особенность – когда он выпивал до определенного состояния, его глаза страшно краснели и разъезжались в стороны. Вот мне сейчас и казалось, что, отвечая Фриде, он правым глазом смотрит на меня.