Последние штрихи

Конечно, говоря так, я слегка драматизирую. Мне тогда исполнилось восемнадцать, и определенный опыт реальной жизни, безусловно, у меня был: в частности, я успела два раза провалить экзамен по вождению и проколоть уши. Но я имею в виду другое: тогда я впервые реально задумалась, кто я на самом деле. Не в смысле, кем именно я была брошена — обманутой актрисой, подгулявшей наследницей титула или чахоточной балериной. А вообще — насколько ценна моя личность?

До этого я купалась в любви трех абсолютно преданных мне женщин — Фрэнни, Нэнси и Кэтлин и была вполне довольна своим таинственным прошлым. Фрэнни относилась ко мне как к дочери, и, если честно, я тоже воспринимала ее как родную. Согласитесь, странно тосковать по «настоящей» матери, если не знаешь даже, какого цвета у нее глаза. Тем более когда рядом «ненастоящая» Фрэнни любит тебя всей душой.

До одиннадцати лет я ходила в очень приличную начальную школу возле Букингемского дворца, а потом Фрэнни отправила меня в свой пансион в Йоркшир. Там в первый же вечер я познакомилась с Лив: бедняжка рыдала над куриными наггетсами, потому что они напоминали о родном доме. Ее отец Кен, ирландец по происхождению, весьма (и очень весьма) предприимчивый риелтор, сколотил капиталец, грамотно угадывая, какой именно участок лондонской земли из грязной дыры превратится в золотое дно. Мать, Рина, когда-то была моделью, точнее «ногами», одной известной фирмы, производящей чулки. В пансионе среди шикарных «девушек на миллион» мы обе чувствовали себя чужими: Лив была слишком тощая, кроме того, ее бодрый ирландский акцент не вписывался в принятые здесь заунывные «да ну-у»; а я — слишком рыжая и одета как девочка, которая выросла в пансионе благородных девиц (жемчуг, юбки в цветочек в стиле Лауры Эшли и каблук рюмочкой). В общем, мы с Лив сошлись сразу.

Училась я старательно, поскольку знала, как дорого здесь стоит обучение, и даже прославилась способностями к математике, которую любила за то, что там все складно, на все один правильный ответ и никаких недосказанностей. Но когда впереди забрезжил выпускной год и начались разговоры о профессии и об университете, произошло нечто странное. Я вдруг вспомнила про свою «настоящую» мать, про Академию и про записку в коробке: «Мне бы хотелось, чтобы она выросла настоящей леди». Честно говоря, все годы учебы я и не помышляла об Академии. Предметы, которые там преподавались, явно не подходили мне по профилю, за исключением разве что правил сервировки стола, невредных даже для экономистов. И все-таки это был единственный шанс выйти на женщину, которая меня родила. Я понимала, что в другом месте она меня просто не найдет. Опять же, Фрэнни будет рада, что я под боком. В общем, я решила, что, как вариант, промежуточный год между школой и университетом тоже имеет право на жизнь…

Однако вышло иначе.

В конце лета Фрэнни и лорд П. выехали со мной на ланч в «Савой», чтобы отпраздновать окончание школы. Сначала мы весело обсуждали, какая получится собачка, если скрестить их датского дога со злобной соседской терьерихой, а потом плавно перешли к моим «планам на будущее». Я-то думала, раз мы так бодро начали, значит, все в порядке и можно уже присматривать себе кашемировый костюмчик для «финишной обработки» в Академии…

На этой радостной ноте я улыбнулась Фрэнни над огромной сырной тарелкой и сказала:

— Вообще-то, мы с Лив собирались в Америку — ездить на машине и параллельно снимать киноотчет. Но она опять провалила экзамен, поэтому в этот раз ничего не получится. Так вот, я подумала: может, мне провести этот промежуточный год в Лондоне и немного поучиться хорошим манерам?

Ответная улыбка Фрэнни мне совсем не понравилась. А по тому, как нервно она дернула тройную нитку жемчуга на шее, я сразу поняла, что дело — швах.

Следом за ней я перевела взгляд на лорда П., который беспомощно ковырял вилкой стильтонский сыр (зачет по столовому этикету ему бы точно не поставили).

— Думаю, Академия — это не для тебя, — пробубнил он, краснея и роняя на скатерть сырные крошки. — Не для таких девушек, как ты. Тебе надо учиться дальше. Изучать что-нибудь дельное. Например, у меня есть кое-какие связи в Даремском университете. Математический факультет там очень даже ничего…

У меня было такое чувство, будто вместо конфеты я нечаянно проглотила кусок пластилина. Не для таких девушек, как ты. Что он хотел этим сказать? Что это за девушки — такие как я?