Последние ворота Тьмы

Они молча побрели к массивным парадным дверям, покрытым черным лаком. К ним вело высокое крыльцо и они ещё раз осмотрелись с него. Вокруг них никого не оказалось, однако далеко слева, под мутным светом зеленовато-рыжих фонарей, ползла толпа каких-то темных теней, слишком согнутых и низких, чтобы казаться людьми. Тоже какие-то мутанты, но так далеко, что будут здесь только минут через пять.

Лэйми решительно потянул дверь на себя, но она оказалась заперта и на его отчаянный стук никто не ответил. Разочарованные, они пошли направо в поисках другого входа и, повернув за угол, ступили на засыпанную палой листвой и нетронутым снегом аллею, ведущую к боковому крыльцу. Лэйми покосился на уходящую в сумрак дорожку и поёжился. Там, в темноте, тоже толкалось множество горбатых силуэтов, спешивших в их сторону…

4.

Уже не чувствуя ног, они поднялись на высокое узкое крыльцо, но массивная темная дверь так же оказалась заперта. Лэйми понял, что сил на третью попытку у него не хватит. Он так окоченел, что еле мог двигаться.

Охэйо молча указал Наури на дверь. Ухватившись за массивную бронзовую ручку, он уперся босой ступней в стену и рванул изо всех сил. Наури тоже взялся за неё и они вместе рванули ещё раз, потом ещё. Раздался треск.

Дверь открывалась наружу и после четвертого или пятого рывка она, с хрустом расщепленного дерева, подалась. За ней, по другую сторону проема в толстой стене, была вторая дверь — очень тяжелая и толстая, но, к их счастью, незапертая. Когда Наури, навалившись плечом, распахнул её, они попали в просторное, полутемное помещение, выходившее в сумрачный коридор; там, откуда-то слева, падал голубоватый свет. Вдоль стен здесь стояли длинные черные скамейки, должно быть, предназначенные для посетителей. Лэйми немедленно с ногами забрался на одну, обхватив руками колени. Воздух здесь был теплый, но его била неукротимая дрожь.

Охэйо сел рядом, тоже весь дрожа. Наури и Лэйит устроились напротив. Какое-то время они молча прижимались друг к другу, отчаянно пытаясь согреться. Онемение в ногах у Лэйми прошло, зато теперь они горели, как в огне. Ступни покраснели и опухли, но и эта боль начала понемногу стихать. Обсуждать случившееся они пока были не в силах.

В себя их привели странные звуки у входа — там что-то царапалось или скреблось. Наури похромал к внутренней двери и запер её на засов — как раз в тот миг, когда она начала открываться. Лэйми поёжился, вспомнив о горбатых силуэтах на улице, но эта дверь была хотя и деревянная, но толщиной дюйма в четыре. Едва ли её можно было выломать, однако почти сразу в неё начали стучать — судя по шуму, у крыльца собралась целая толпа нелюдей. Затем раздался приглушенный звон стекла.

— Они как-то чувствуют нас, — сказал Охэйо хриплым, незнакомым голосом; Лэйми увидел, что его до сих пор всего трясет. — Не представляю, как ИМ удается выносить этот холод…

— Что всё это значит? Куда ты нас привел? — гневно спросила Лэйит.

— Я не хотел попасть сюда, — хмуро ответил Охэйо, но его голос дрожал.

В соседней, выходившей на крыльцо комнате что-то завозилось, потом в её дверь стали бить изнутри чем-то тяжелым. Дверь была массивная и толстая, но всё равно, Лэйми стало рядом с ней неуютно. Доносившееся из-за неё хлюпающее бормотание не имело ничего общего с человеческой речью.

Не желая даже слышать этих звуков, они, хромая, побрели налево, к повороту, за которым горел свет. Освещенный коридор оказался очень высоким, с лепными украшениями карнизов и серым цементным полом. В крашеных стенах белели филенки высоченных дверей. Кроме равномерного жужжания длинных ламп здесь не было слышно ни звука, но снаружи доносился приглушенный гул — похоже, всё здание было окружено огромной толпой нелюдей.

Лэйми вздрогнул. У стен коридора стояло несколько фигур в темной одежде и он не сразу заметил их, потому что они были совершенно неподвижны — даже их глаза и лица были словно застывшими. Вдруг один из них бросился на Охэйо, выхватив «волшебный фонарь», знакомый Лэйми по книгам Вторичного Мира — штуковину размером с электрический фонарик и на неё похожую, однако вместо света из нее выскочил двухдюймовый свинцовый шар, закрепленный на длинной гибкой пружине. Таким оружием можно было не только проломить голову, но и буквально вышибить мозги. Отогревшийся Охэйо сделал то же, что и в первый раз — увернулся и резким ударом ноги вбок сшиб нападающего. Тот покатился по полу, а его оружие, дребезжа, полетело далеко в сторону.

Второй молчун, самый здоровый, выхватил длинный нож, обходя Лэйми сбоку и страх превратил хониарца в дикого зверя — он сам бросился на громилу с ножом, схватил за вооруженную руку и крутанул вокруг себя так, что та с треском изогнулась под какими-то совершенно немыслимыми углами, а её владелец глухо ударился лбом об стену, отскочил от неё и шумно опрокинулся навзничь.