Последние времена

В ожидании бывшей тещи я присел на скамейку, подставил солнцу лицо и снова ушел в свои мысли. Я продолжал чувствовать какую-то странность в деле убитой Лены. Я упускаю некую важную деталь ее жизни… «Вспомни, блин, немедленно вспомни!». К сожалению, по приказу не вспомнишь! Было нечто такое, мимо чего я прошел мимо. А проходить нельзя!

И еще мне вдруг показалось, что убийца совсем близко. Только как раскрыть его?

«Да уж, попробуй, раскрой!» — словно усмехнулся он в ответ.

Наконец-то позвонила Наталья, я оглянулся и увидел ее, входящую в ворота сада.

— Ты что-то узнал? — сразу спросила она.

Вместо ответа я кивком указал на висевшую недалеко камеру. Такие камеры везде, даже в подмосковных чащах. А мне не хотелось, чтобы наш разговор слышали чужие уши.

— Пойдем прогуляемся.

Извилистыми дорожками мы углублялись все дальше и дальше, пока я не дал команду остановиться. Вроде бы здесь камер не видно. Хотя кто его знает, колпак слежения слишком прочно надет на всех нас.

Наталья с надеждой глядела на меня, ожидая, что я ей, как на блюдечке сообщу нечто. А информация была нужна мне самому.

— Наташа, в жизни твоей дочери было что-то… криминальное, неподобающее? Некий поступок, за который ее можно было преследовать, шантажировать или даже хуже? Что, в конце концов, и случилось.

Глаза бывшей тещи округлились, она разозлилась:

— Как ты смеешь думать об этом?

— Произошло самое страшное, — медленно ответил я. — Ты пришла за помощью. Поэтому говори мне все, как священнику на исповеди.

Гнев моей собеседницы утих, Наталья задумалась:

— Вроде бы… ничего такого. Честное слово! Тебе бы я рассказала. А почему ты об этом спросил?

— Лена чего-то боялась.

— Боялась? И не поделилась со мной?

«С матерями не всегда делятся тайным».

Я вкратце рассказал ей о том, что мне сообщили следственные органы, а также о своих наблюдениях во время нашей с ней совместной жизни. Например, как Лена вела себя, когда смотрелась в зеркало. Наташа закивала:

— Она боялась смотреться, боялась стареть.

— Это я уже понял. Стареть никому не хочется. Однако не в ее возрасте….

— Нет, Юра, — перебила Наталья. — У Лены имелся один пунктик. Она призналась мне. Еще в детстве она встретила старуху. И та напугала ее своим ужасным видом. С тех пор моя дочь стала дрожать при одной мысли о старости. Похоже, ей казалось, будто та самая старуха преследует ее.

— А это уже, блин, симптомы болезни. К врачу ее не водила?

— Нет. Она потом сказала, что больше не вспоминает старую ведьму. Я и успокоилась. И, главное, нарисуешься у психиатра, навек испортишь карьеру. Сейчас солидные фирмы имеют возможность проверять досье сотрудников, знают о них то, о чем сами люди не имеют представления. Я помолчал, обдумывая слова Наташи, затем сказал:

— Хорошо, боялась она какой-то старухи. Но детские страхи в зрелые годы воспринимаются по-другому. Как юмор. Мне кажется, было что-то еще…

Наталья беспомощно пожала плечами, я попросил ее:

— Продолжай рассказывать о жизни Лены.

— Да мне и нечего особо добавить.

— У нее были недоброжелатели? Или скажу резче — враги?

— Я не слышала? И потом…

— Говори же, блин, говори! Это в твоих интересах.

— Ты Лену знал, она не слишком делилась с окружающими своими тайнами.

— Ты вообще-то интересовалась проблемами дочери? Как у нее складывались отношения на работе? С сотрудниками, с начальством? Она ни на что не жаловалась?

— Вроде бы ее там ценили: аккуратная, исполнительная.

— Иногда конфликтная.

— И такое бывало.

— Дорогу она никому не перешла?

Этого Наталья не знала. Ну что ж, поеду в институт, где Лена работала, сам переговорю.

— Понимаешь, Юра, в последнее время мы с дочерью общались редко…

— Кстати, о последнем времени. Ты что-нибудь слышала о Вадиме Капралове? Может, видела его?

— Нет, не видела. Но Леночка называла это имя. Они встречались. Лена надеялась, что у него серьезные намерения.

— А что конкретно она о нем говорила?

— Ничего особенного. Он — какой-то серьезный ученый в сфере нано-технологий.

— Он ей нравился?

— Похоже. Лена отзывалась о нем с восхищением. Думаешь, он каким-то образом причастен?..

— Ничего я, блин, не думаю. Лена могла быть от него без ума, а мне он не нравится. Сам не могу понять, почему?

— Так ты с ним встречался?

— Пока нет, но выражение лица у него неприятное.

Мне почудилось, что в грустных глазах Натальи на мгновение промелькнула легкая ирония. Должно быть, решила, что я приревновал его к Ленке, пусть даже мертвой. «Не обольщайся, старушка, твоя дочь в свое время надоела мне, как горькая редька».

Мы медленно двинулись вдоль аллеи. Я специально перевел разговор на воспоминания о Лене. Одно случайно оброненное Натальей слово может дать толчок какому-нибудь неожиданному выводу. Нет, пока все сказанное ею, вряд ли могло послужить причиной убийства моей бывшей жены.

И снова мне показалось, будто я упускаю некую важную деталь, с помощью которой можно вычислить преступника! И что же я упускаю?!

Я на мгновение представил, как он гуляет в этом же самом саду, на этой самой поляне, смеясь, выглядывает вон из-за того дерева…

«Все равно поймаю тебя, сволочь!»

— …Юра, что случилось?