Последние времена

О, белокурая красотка Милли тоже здесь? Только теперь у нее несколько иной облик: то ли сгорающей в огненном танце испанки, то ли страдающей у костра от неразделенной любви цыганки. Или нет, это Эстер, уговаривающая Атаксеркса убить верного министра Амана.

Видно, как страх все сильнее овладевал Михаилом. Он сделал шаг назад, еще один, обреченно произнес:

— Если вы меня в чем-то обвиняете, давайте вызовем полицию, адвокатов. Пусть следствие докажет мою вину, а суд…

— Не надейся, приятель. Я твой судья и палач.

— Вы не посмеете…

— Если, блин, не хочешь, чтобы я повторил то, что сделал с тобой в «Коале», говори. Иначе тебе не помогут никакие врачи.

— Что вы хотите знать?

— Всю историю с самого начала.

— Дениза? — Михаил бросил на нее вопросительный взгляд, словно ждал распоряжений. Медсестра равнодушно зевнула:

— Поступай, как хочешь. Если человек идиот, то это надолго.

— А что ты предлагаешь?!

— Ничего. Мужчина должен принимать решение. Мне надоело водить тебя за ручку. А я, если не возражаете, пойду работать. Надеюсь, мне никаких претензий не предъявляют? Я не врач, а обычная медсестра. Кроме того, гражданка другого государства. Я свяжусь с моим посольством…

— Все правильно. Я сам помогу вам связаться с посольством, а заодно и с полицией этого государства.

Дениза сразу обмякла, осунулась, угрюмой вороной устроилась в углу комнаты. Михаил осторожно брякнул:

— Я расскажу, только мне нужны гарантии.

— Чего?

— Моей безопасности, — в точности повторил он слова Валерии (Как же все они боятся «Розенкранца»). — И попрошу учесть, когда пригласите полицию, что я добровольно все рассказал.

— Никаких гарантий дать не могу. Полиция скоро приедет. Дело передадут в прокуратуру, ей и решать. Я же даю следующую гарантию. Признаешься, как все случилось, спокойно отдам тебя в руки служителей закона. Не признаешься, соврешь, опять познакомишься с моим кулаком.

— Не надо.

— Тогда начинай.

— У меня есть брат, который является биоинженером, причем лучшим, каких я когда-нибудь знал. Я занимаюсь проблемами человеческого мозга. Вместе мы разработали новый чип, который позволяет осуществлять полное управление индивидом. Тот теряет свою сущность, мысли, стремления и становится полным рабом ваших приказов.

— То есть его можно запрограммировать на выполнение любого задания?

— Да.

— Так вашему изобретению цены нет. «Розенкранц» должен был вас озолотить.

— Дело в том, что сам процесс полного управления пока очень недолгий: день или два.

— Почему?

— Аппарат еще несовершенен. Помните, как развивались телевидение или сотовая связь? Здесь точно так же. Однако скоро мы придем к тому, что процесс контроля станет бесконечно долгим.

Как я только сдержался, чтобы не трахнуть по его физиономии?..

— Но еще в течение какого-то времени можно посылать ограниченные импульсы мозгу, — продолжал Михаил.

— Поэтому у меня и появлялись ночные галлюцинации?

— К сожалению…

— Дальше!

— Вы сказали про «Розенкранц»… Мы с братом там работали. Затем нас сократили. Ну мы и решили показать, что в научных разработках можем обойтись без мощностей этой компании. И создали свой аппарат. Нам не хватило совсем немного для его дальнейшего совершенствования.

— Не хватило чего?

— И времени, и денег. Но очень скоро, возможно, именно благодаря нам, управление мозгом человека на расстоянии станет неотъемлемой прозой жизни.

— К делу! — как я все это выдержу и не пристукну его!

— В «Розенкранце» мы работали под началом Капралова, того самого, что недавно убили… Ученый он не блестящий, но хороший организатор. Когда я рассказал ему про наш аппарат, он предложил испробовать его. Он сказал, что если результат оправдается, нас опять возьмут в компанию. Мы согласились.

— В качестве испытуемого был выбран я.

— Это правда.

— Почему?

— Вот тут я не в курсе.

— А я тем более, — пискнула Дениза.

— И вам помог один известный доктор?..

— Ермаков Игорь Викторович. Все произошло случайно, таких совпадений один на миллион. К вам искали подход, а вы сами пришли к нему в клинику вылечиться, пардон, от алкоголизма. Он вас сразу узнал, направил ко мне, а дальше…

— И что, блин, случилось потом?

— Вы стали полностью управляемы в течение двух-трех дней. Мы говорили вам, куда и когда идти, где повернуть, в какое здание зайти. Странно, что вы вспомнили бар «Коала». Обычно память на это время не восстанавливается.

— А ты, ублюдок, следил за мной.

— Я должен был. Как и мой брат.

— Так тем вторым, которого я отрубил в баре, был твой братец?

— Именно. Он неплохой спортсмен, взялся подстраховывать меня.

Мы подходили к самому важному моменту. Сейчас я узнаю тайну тех двух дней. Видя, что Михаил опять остановился, я готов был сделать угрожающий жест. Но выбивать из него показания не потребовалось.

— После первых часов испытаний Капралов пришел в восторг. Он попросил, чтобы я передал ему «бразды управления» над вами именно на два дня. Сделать это мы не боялись, украсть наше изобретение невозможно. Все дело в одном крохотном элементе…