Последние выборы сенатора

Детектив, оставаясь в прострации, медленно убирал вещи в шкаф. Ткань была отменная. Свободно тянулась и не мялась. Ее можно было хоть комком запихнуть в угол. Но рука не поднималась. И вообще он привык бережно относиться к одежде. Так она дольше носилась. Он бездумно надраил до блеска новые удобные туфли с укрепленным носком и пружинящей подошвой, как на штурмовых ботинках. В голове звучали слова Тайни. Я люблю тебя, Алекс. Конечно, он догадывался. Он надеялся. Но это было… как наждаком по сердцу. Потому что она – там. А он – здесь.

Убедившись, что к дресс-коду он готов, Коллингейм отправился смывать стресс в санзону. Он простоял минут десять под острыми струями контрастного душа. Потом помылся, непривычно по-новому ощущая давно знакомые части тела. Потом обсушился, позволив себе понежиться в потоках теплого воздуха. Взглянул на себя в зеркальную панель. Стилист, конечно, тот еще извращенец. Но руки у него растут из правильного места. Волосы сами собой легли идеально. Детектив привычно взъерошил их рукой, накинул домашний комплект «майка-шорты» и запустил комм. Новый, который навороченный. Пусть начальство знает, что он отрабатывает деньги.

Прежде всего он набрал в поиске «сенатор Рональд Брукс». Стыдно сказать, про состояние дел своего нынешнего работодателя он знал только то, что случайно выудил утром в новостях. Непозволительно мало. Вот спросит какой-нибудь папарацци, замаскировавшийся под приличного человека: «А какова предвыборная программа действующего сенатора от Северо-западного округа?» А детектив и два слова промямлить не сможет. А ведь он «лицо кампании». Ай-ай-ай.

Выплывшие на запрос окна новостных каналов, однако, пестрели галозаписями и снимками самого Алекса. Сначала ему показалось, что у него что-то со зрением. Но нет. Ткнув в первую попавшуюся иконку, детектив узнал печальную историю борца с нирваной, освободителя порабощенных аборигенов Парадиза и просто любимца всех китиарок, которого по навету злопыхателей выгнали с работы. Но сенатор Брукс, который помнит заслуги детектива Коллингейма перед Отечеством и благодарен за раскрытие дела о смерти невесты, протянул (по неофициальным данным) руку помощи герою. Алекс потыкал в другие окна. Причины увольнения детектива разнились: от происков наркодилеров до зависти сослуживцев. Единственное, что их всех объединяло, это отсутствие упоминаний Дж. Дж. Уокера. Журналисты и блогеры тоже обладали чувством самосохранения. Дискуссионным оставался вопрос о том, что теперь сделают с детективом на улицах без жетона. Здесь фантазия новостетворцев просто зашкаливала. О некоторых видах расправ Алекс узнал впервые. Наверное, они были придуманы специально для него. Или ради хайпа. Когда еще выпадет случай безнаказанно попугать подписчиков самыми страшными ужасами Атован-Сити?

И когда успели разузнать? Чего доброго, ему завтра вольют за то, что в новостях обогнал сенатора по популярности. Но он-то точно не при чем. Детектив вообще ни с кем ни о чем не говорил. Кроме Тайни Роул. Но ей сейчас совершенно точно не до новостей Атована. Однако вопрос о том, что он делал в баре, где покупал комм, останется открытым. М-да. Не самое радужное начало карьеры.

Коллингейм без аппетита пережевал свой сбалансировано-синтезированный ужин и проверил второй комм. На нем был галоснимок Роул на медвежьей шкуре в обнимку с каким-то баулом. И ее тихие слова: «Сладких снов, детектив». На сердце стало чуть спокойнее. Он рухнул на кровать. Бурные эмоции, самые полярные: от отчаяния до ликования, от ужаса до счастья, выжали психику до капли. И Алекс почти сразу упал в сон без сновидений.

Проснулся он за несколько мгновений до сигнала будильника и успел его дезактивировать прежде, чем дребезжащий ретро-сигнал взрезал черноту квартиры. Сбегав по-быстрому в санзону, Коллингейм проверил комм. Тайни прислала ему галооткрытку. Диск спиральной галактики под углом к наблюдателю, потрясающе яркий в рваных облаках межзвездного вещества. Сквозь них пробиваются наиболее яркие звезды. А те, что помельче, лишь подсвечивают сгустки материи. И знакомый тихий голос: «Звезды прекрасны. Но ты – лучше». Лиса-подлиза. Но настроение подскочило, и черт с ним, с этим сенатором, и его штабом, и войной…

Алекс собирался легко и споро. И даже завтрак, – для бодрости и энергии углеводный, – проглотился с радостью. Последним в сборах значился рабочий комм. Коллингейм открыл его, чтобы проверить положение аэрокара. А обнаружил неоткрытое сообщение. Детектив, не задумываясь, активировал его.

«Если хочешь жить – исчезни с Атована», – говорилось в сообщение механическим голосом. После чего файл сообщения самоуничтожился. Просто – пшик! – и будто ничего не было.

Но ведь было.