Последние записки красивых девушек

Она подняла сухую ветку и сунула кончик в огонь. Жаль, что Делия не рядом с ней, а плещется в водохранилище. Сердце у Джун тревожно бухало. Она чувствовала себя маленькой испуганной девочкой. Но знала, что ей надо делать. Сейчас или никогда. Она закрыла глаза, представив себе, как Делия кивает. Этот. Делия отдала его ей, она его одобрила, значит, все в порядке. И неважно, ее это парень или нет.

Джун сделала глубокий вдох, повернулась к Полосатой Футболке и положила руку ему на шею. Рывком притянула к себе, пока их губы не соприкоснулись.

Какой-то миг, показавшийся Джун вечностью, парень просто сидел, не отвечая на поцелуй. Рот у него был холодный, со вкусом пива, и Джун подумала про рыбок на дне водохранилища, которые иногда хватали за пальцы ног, когда подруги купались. Наверное, с таким же успехом можно было поцеловаться с какой-нибудь рыбкой. Но тут его губы ожили, и он толкнул языком ее губы. Она приоткрыла рот и впустила его.

«Это мой первый поцелуй, – подумала Джун. – Я целуюсь впервые в жизни».

Джун не испытала ничего особенного или приятного. Было не круто. Скорее, странно и грубо. Но раз уж она целуется, надо продолжать. И внезапно Джун поразила мысль: теперь, до конца своих дней, сколько бы она ни целовалась, с кем бы ни целовалась и что бы они для нее ни значили, этот поцелуй в темноте с парнем, чьего имени она даже не знает, останется самым первым.

Полосатая Футболка положил руку ей на грудь. Ладонь у него была небольшая и неуверенная, как у ребенка. Джун подумала, может, надо его остановить, надо прекратить все это. Но не знала как.

Тем временем купальщики, дрожащие от холода и мокрые, взобрались на скалы и вернулись к костру. Джун и Полосатая Футболка отодвинулись друг от друга.

– Мы, похоже, не вовремя, – сказал тот, что без майки, и начал пятиться.

Делия стояла и выжимала волосы, пристально глядя на Джун. Джун чуть не расплакалась.

– Иди сюда, Ди, – сказал один из парней. – Похоже, наш пацан и твоя воображаемая подружка хотят побыть наедине.

– Как водичка? – спросила Джун, стараясь говорить непринужденным тоном и надеясь, что Делия каким-то образом прочтет ее мысли, поймет, что все не так. И все поправит.

– Бодрит! – Делия смотрела на Джун, не мигая, и вдруг поднесла мизинец ко рту и быстро провела им по губам.

Джун подняла руку и почесала ухо. Их код.

Потом Делия достала телефон, посмотрела на экран и с озабоченным видом чертыхнулась.

– Нам пора. Извини, подружка, мама нас прибьет за то, что мы шляемся по ночам.

Делия классно вошла в роль послушной дочки, хотя Джун точно знала: она все это только что придумала.

– Засада, – посочувствовал тот, что без майки.

– Предки – это предки, – подхватил другой.

Джун поднялась на ноги.

– Еще как-нибудь увидимся? – спросил Полосатая Футболка у Джун. И Джун кивнула, соглашаясь, хотя вовсе не имела это в виду, и отвела глаза.

Они ушли молча. Делия держала Джун за руку всю дорогу до дома. Больше она никогда не говорила об этом.

Глава 6

Когда я возвращаюсь домой, везде темно, только за дверью маминой комнаты на полную громкость бубнит телевизор. Уже десятый час, сегодня вечером она не работает, и значит, лежит пьяная, вот, собственно говоря, и все. Я давно привыкла воспринимать вещи такими, какие они есть, да и вообще стараюсь не думать об этом. Но когда поднимаюсь по узкой лестнице в свою комнату, на миг позволяю себе быть слабой – представляю, как было бы, постучи я к маме в дверь и расскажи о том, что произошло. Представляю, будто она обнимает меня, как мать Райана, и говорит, что все будет хорошо. И тут я чувствую, как меня захлестывает какой-то волной, может, это тоска? Заставляю себя встряхнуться. Моя мать так никогда не сделает. А даже если бы и сделала, я ей все равно не поверю.

Вхожу в комнату, опускаюсь на колени и начинаю вытаскивать одежду из ящиков комода. Сейчас я снова спокойна, это странное, отстраненное чувство, как будто меня здесь нет вовсе.

Когда я сказала Райану, что пойду домой, он попытался уговорить меня остаться на ночь.

– Родители возражать не станут, – сказал он, – учитывая обстоятельства… – Голос у Райана тихий и мягкий, и хотя я не могла ничего чувствовать, понимала, что в другое время, если бы ничего этого не случилось, была бы счастлива, что он просит меня остаться. И часть меня хотела, чтобы я все-таки осталась и сидела на их семейном диване, чувствуя себя в полной безопасности, тепле и уюте, и выполняла домашние задания, устроившись перед большим семейным телевизором. Вернулся бы отец Райана, начал каламбурить, пусть не слишком удачно, включил новости. А потом Марисса приготовила бы попкорн со своим любимым, странным на вкус маслом, и мы бы сидели все вместе. И я бы делала вид, будто ничего не случилось.

– Мне надо домой, – сказала я Райану, – хочу побыть одна. – И он вроде бы меня понял или решил, что понял. Проводил к машине и смотрел, как я уезжаю. Одна. Врать ему так неприятно, но разве у меня был выбор?