Последний аккорд загадки

У меня есть редкая особенность, которую не знает никто. Я не выношу слез. Если при мне начинают плакать, я начинаю реветь за компанию. Так у меня с детства. Ненавижу эту черту в себе. Но ничего не могу поделать. Да и в целом человек я достаточно жалостливый... Может, потому и пошла заниматься Ушу. Чтобы бить людей профессионально, но не причиняя им при этом особого вреда... "А как же сломанные пальцы?" спросите вы. "Пальцы — не шея!" отвечу я и буду совершенно права.

— Ну хорошо, помогу! — Я обнимаю подругу и думаю, что скажут мне Вадик и Иветта, если я опять влезу в расследование (см. Иглу для Анархиста).

— Пупс, только не плачь. Найдем мы убийцу твоего Леонида. Не в первый раз же!

— Птица, я в тебе не сомневалась! — радуется Юлька и допивает вино залпом.

— Надо найти этого Виктора. Кстати, орудие убийства тоже еще не нашли.

— Так, наверное, оно у этого самого Виктора и лежит?

— Думаю, что нет. Уже давно выкинул, если не совсем идиот. — А Элиза чего? — Допрашивали. Но у нее это, серьезные проблемы по-женски. — Выкидыш, на фоне стресса. Так что ее особо не поспрашиваешь.

— Бедолага! Жалко как девушку. — восклицаю я.

— Кого тебе жалко?! — Юлька подскакивает и начинает ходить по кухне.

— Это из-за нее все, гадюки.

Юлька, конечно, не права, но спорить я с ней не буду, по крайней мере, точно не сейчас. Надо понять, с чего начать.

— Юлька! А может, съездим в этот самый концертный зал, поспрашиваем работников закулисья? Может, кто чего еще видел? Узнаем подробности дела, может кто видел, на чем и куда этот Виктор смылся.

— Поехали, конечно, пока совсем не напились. — согласилась Юлька.

— Я вызову такси.

В машине Юлька начинает мне рассказывать про своего кумира детства, чтобы я немного была в теме: талантливый поэт и музыкант имел дворянские корни. И не мнимые, как сейчас это модно придумывать. А самые настоящие. Предки Леонида по линии отца принадлежали к польскому дворянству: это можно заметить даже в его внешности – стать, порода, гордая осанка, точеный, как говорили поэты серебряного века, "орлиный" профиль. "Сталько" — именно так писалась изначально фамилия рода, в котором были потомственные казаки, военные, инженеры. Неприязнь Леонида к коммунистическому режиму, тоже вполне была понятна. Родители Леонида были репрессированы еще до его рождения и проживали в Кемеровской области, где появился на свет старший брат певца – Вячеслав. Но даже после реабилитации родители Леонида не могли жить в Москве, поэтому обосновались рядом с городком Щепкино, в небольшой деревушке, где и появился на свет Лёнечка. Помимо общеобразовательной школы, мальчик ходил еще и в музыкальную школу по классу баяна и профессионально увлекался хоккеем. Даже пытался пройти отбор в хоккейные клубы Москвы, но, к сожалению, его не взяли. Зато он смог самостоятельно освоить в старших классах фортепиано и ударные инструменты. Поэтому уже в достаточно юном возрасте Леонид смог создать небольшую музыкальную группу. Небольшую хрипотцу в голосе Леонид заработал благодаря перенесенной в детстве ларингиту. Говорят, что маленький Леонид буквально учился говорить с нуля, но благодаря специальной дыхательной гимнастике смог вернуть речь, однако небольшая хрипотца в голосе все-таки осталась.

После школы парень попытался поступить в театральный институт, но провалил экзамены. Творческий конкурс прошел на отлично, а вот на литературном экзамене его завалили. Возможно, это было связано с репрессированными родителями. Пришлось Леониду подавать документы в Тульский педагогический институт. Однако Леонид быстро понял, что не испытывает любви к педагогике и забрал документы. Во второй раз ему повезло больше, и он стал студентом Ленинградского института культуры. Однако Леониду быстро стало ясно, что это тоже не его, и вообще, постсоветская система образования не очень подходит буйной натуре.

В то же время Леонид начал выступать с критикой правительства. До суда дело не дошло, но зато его призвали в армию, и он служил в Подмосковье. В армии он организовал ансамбль, а после демобилизации уехал в Сочи, чтобы зарабатывать музыкой на жизнь. Сначала он работал солистом в группе, которая выступала в ресторанах, но потом решил, что это не его уровень, и начал выступать на больших сценах. Каким образом ему помогли пробиться на большую сцену, я узнать не успела, так как мы уже подъехали к концертному залу, где произошло убийство. Роскошное здание, находившееся в самом центре Москвы, совершенно не соответствовало картине убийства артиста. В таких местах должны рассказывать о будущем, праздновать новые победы, петь песни, прославляющие русский народ и Россию в целом... А уж никак не стрелять в звезд за кулисами.

Надо сказать, что наш с Юлькой энтузиазм немного выветрился во время поездки в такси. Вместе с винными парами. Поэтому мы с ней тупо встали около центрального входа, и молча уставились друг на друга. Признаваться в том, что мы просто не знаем, что делать, было как–то стыдно.

— И чего теперь будем делать? — Помявшись, спрашиваю я.

— Не знаю. — У тебя деньги есть с собой?

— Зачем?