Последний алхимик

— Их здесь больше нет. Все документы были изъяты. В качестве вещественных доказательств.

— Ясно, — сказала Консуэло.

Она, конечно, может вывернуться наизнанку и попытаться все объяснить. Но кто ей поверит? Вот если бы у нее были бумаги, которые она оставила в управлении, те, с помощью которых можно было бы выйти на человека, связанного с Джеймсом Брустером... Может, сам Брустер и не знает, по чьей указке действовал, но не так уж много людей в управлении, знакомых со скромным диспетчером.

Придется рассчитывать только на себя. Если бы с ней был Римо, он придумал бы, как туда проникнуть. Когда он был еще здоров, он, кажется, сквозь стену мог пройти.

Но один козырь у нее есть: она сама из службы безопасности и отлично знает все меры предосторожности, которые призваны защитить жизненно важные документы агентства. Она знает, в чем охранники будут внимательны, а в чем — не очень. Например, они ни за что не станут вглядываться в ее пропуск, даже в фотографию. Их будет интересовать только номер.

Консуэло Боннер аккуратно разрезала пластиковую обложку пропуска, вписала другой номер, так, чтобы он выглядел правдоподобно, написала новое имя — Барбара Глисон, после чего запаяла картонку обратно в пластик. В полдень она уверенным шагом вошла в здание Агентства по атомнадзору, словно работала здесь всю жизнь.

Она была готова к тому, что на нее в любую минуту могут надеть наручники, и пришла в ужас от той легкости, с какой ей удалось проникнуть в архив.

Проведя некоторое время над аппаратом для просмотра микрофильмов, она совсем забыла об опасности.

Дело Брустера она отыскала без труда. Дата поступления на работу, дата увольнения на пенсию. А вот и ее собственные запросы на его счет: она пыталась проверить всех, кто имел хоть какое-то отношение к пропавшему урану. Запросы относительно Брустера находились в его досье. Они были снабжены пометкой: “Брустер — о’кей”.

Похоже было, что пометка сделана кем-то из высшего руководства. Она сверила код и не поверила своим глазам: это был Беннет Уилсон собственной персоной! Директор Агентства!

Именно ему она намеревалась представить свой доклад, когда завершит расследование.

Она закрыла досье. На нее смотрел охранник. Он выглядел настороженным. Она видела его несколько дней назад, когда они были здесь с Римо и Чиуном.

Сделав вид, что увлечена личным делом, она стала перечитывать давнишнее заявление Брустера о приеме на работу, словно это был бестселлер.

Какую цель вы преследуете в жизни?

“Выйти на пенсию”, — был ответ.

Если бы на глазах у Брустера тонули мать и ребенок, а у него был бы в руках конверт с неотправленной подписной квитанцией на какой-нибудь журнал, что бы он сделал:

А. Спас мать с ребенком, забыв обо всем остальном.

В. Отложил бы письмо, а потом спас мать с ребенком, или

С. Отослал письмо как полагается, оставив мать с ребенком на попечение тех, кто может оказать им квалифицированную помощь?

Брустер выбрал “С”.

Консуэло подняла глаза. Охранник все еще стоял рядом, не сводя с нее глаз. Она опять углубилась в опросный лист, который Брустер заполнял при поступлении на работу.

Следующий вопрос опять предполагал варианты ответа. Что бы вы предпочли наблюдать:

А. Последние минуты матча супер-кубка, счет в котором пока ничейный — 48:48.

В. “Лебединое озеро” на сцене Королевского балета.

С. Рембрандта за работой.

D. Настенные часы.

Брустер пометил “D” и набрал один из высших баллов из всех, когда-либо поступавших на государственную службу, — такой высокий балл, что кадровик заметил ему, что если есть на свете человек, чье призвание — чиновничья служба, то это именно Джеймс Брустер.

— Эй, вы.

Это был охранник. Консуэло подняла глаза.

— Да?

— Дайте-ка взглянуть на ваше удостоверение.

Консуэло протянула ему удостоверение, пальцами приглаживая только что склеенные края пластиковой обложки.

— Не вас ли я видел тут пару дней назад?

— Не знаю, может быть.

— У меня отличная память на лица.

— Тогда, значит, меня.

— Но в тот раз вас звали не Барбара Глисон. Консуэло Боннер, кажется? Точно. Консуэло Боннер. Служба безопасности Мак-Киспорта. Точно? Я прав?

Консуэло сглотнула.

— Точно, — выдавила она. Все пропало.

— Я так и знал. У меня отличная память на лица, — повторил он.

— Что вы намерены делать? — спросила Консуэло. Все пропало. Теперь, когда она попалась, все ее обвинения будут восприняты как попытка выгородить себя.

— Что вы имеете в виду — что я намерен делать?

— Вы застукали меня с сомнительными документами.

— Совершенно верно. Но это не мой этаж. Я пришел только взглянуть на свое личное дело. Официально у меня пол-отгула — остались от отпуска, мой код 803967.

— Значит, вы ничего не станете делать.

— Послушайте, у меня кончается обеденный перерыв, после которого я собирался пойти домой. Вы можете мне гарантировать компенсацию этого времени?

— Нет, — сказала Консуэло.

— Тогда забудем об этом. Я только хотел убедиться, не ошибся ли.