Последний американец (СИ)

Это было характерно буквально для всех. Редко где встречался человек, который сознательно пытался разобраться в текущих событиях, их причинах и движущих силах. И не только низкий уровень образования этому был виной. Сама культура объявляла подобные умения «бесполезными». А по сему, разбираться в таких вещах было «не круто».

Круто — это когда кто — то кому — то может в морду дать. Это ценилось.

А вот мозги — нет.

Потому и возникали вот такие культики замешанные на служении Смерти.

Потому, что «круто».

Подразделение, которое получил в своё командование Сергей, состояло из таких же балбесов, ничего кроме как стрелять на полигоне и лихо жрать виски в баре не умеющее. Единственное, что предполагалось, что стрелять и бегать эти организмы умели чуть лучше, чем всякие прочие из десанта.

Так как его подразделение было только — только сформировано, Сергей тут же воспользовался прерогативой установить для своих балбесов и самоназвание, и традиции.

Не мудрствуя лукаво, многие из традиций, Сергей притянул из своего, каллистянского космофлота. «Своя рука — владыка», и теперь его разведчики называли себя «Бессмертные», а подкреплялось это всё тем, что каждый погибший, чтился как живой. Его портрет и жизнеописание, всегда было в заведённом Сергеем «красном уголке». Тем более, что один погибший, у подразделения, таки был: погиб во время заключительных тренировок на Луне. Всем в подразделении вменялось в обязанность помнить погибших и чтить их. Таким образом, достигалась некая психологическая поддержка, гораздо более качественная, нежели у поражённых культом Смерти. Каждый из «Гонсалесовских» знал, что пребудет вечно живым среди своего же подразделения. Миф, он всё — таки имеет очень сильное влияние на человека…

Сначала, все прочие, входившие в другие подразделения и их командиры, не поняли этого нововведения. Не поняли и сакральность некоторых символов, что понатащил Сергей в культик своих. Но потом, как — то привыкли, и его «Бессмертные» также вошли в общий армейский пантеон. В том числе и пантеон придурков. Который, в любой армии для всех является общим.:)

********

На старт с Лунных баз огромной флотилии, разгон, выход за сферу действия планеты, переход в гипер и перелёт в систему Чистые Дни, ушло аж тридцать дней.

На всё — про — всё у того же «Пегаса», ушло бы дней десять. И такие расхождения были не только потому, что гипердвигатели не такие совершенные, как у каллистян или Ирби. Сказалось и такое качество, как жуткое несовершенство электроники и компенсаторов у ёсовцев. Но главным тут было даже не это. А низкий уровень организации. Видно было, что такими армадами генералитет ещё не управлял, и первый блин, как оно водится, вышел комом.

Как корабли из — за такого не побились на дальних подступах к планете — цели, оставалось загадкой. Но вот, всё — таки, дошли, рассредоточились по группам, и ринулись к планете.

Начинался десант бравурно.

На линкорах и транспортах эскадры, настроение царило приподнятое. Все говорили «что они покажут этим багам» и прочую патриотическую чушь. Орудийная прислуга приводила в боевое состояние оружие кораблей, операторы проводили последние проверки, высшее офицерство бегало на мостиках кругами и рычало на подчинённых.

Словом во флоте царил обычный бардак.

Десантники преспокойно облачались в свои универсальные скафандры, проверяли их системы и не торопясь направлялись к аппарелям с десантными капсулами.

Похоже, что только у одного Диего Гонсалеса настроение было кислым. Впрочем, вероятнее всего, и у других каллистян, возможно присутствующих в эскадре настроение было не менее скверным.

Ведь эскадра не с дружественным визитом сюда прибыла. А прибыла чтобы убить разумных и прихапать этот богатейший тяжёлыми элементами мир, себе.

Генералы, уверенные в лёгкой поживе, наверняка уже вертели дырки в кителях, под новые награды. Эта их уверенность буквально сквозила во всём, что они ни делали. Даже в речах, сказанных на публику.

Пока шли к планете, медленно выраставшей на внешних экранах кораблей, было сказано бесчисленное множество речей «для поднятия боевого духа». Но как подозревал Сергей, всё оно больше говорилось «для истории». Каждый генерал спешил влезть в хроники, памятуя, что всё сказанное по общей связи на кораблях — записывается и далее хранится вечно.

По началу всё так и было — боевой дух вырастал, заражаясь радостным нетерпением, сквозившим в речах. Но после, когда речей стало слишком много, они стали вызывать раздражение и уже спустя полчаса, после начала трансляции «напутствий», десантники откровенно стали похихикивать иронизируя над сказанными словами.

Диего — Сергей же, сидя в готовности к погрузке в капсулы десанта, просто наблюдал за эволюциями флота, отмечая все огрехи в тактике и стратегии, которые он мог заметить. Что сразу же бросилось в глаза, это то, что каждая эскадра шла в очень плотном строю — между кораблями, транспортами, было очень небольшое расстояние — всего — то несколько сот метров. Шли явно объединив компенсаторные поля. Иначе это построение нельзя было объяснить никак.