Последний английский король

Оно и лучше. Женские дела. Послед не выходит, что-то такое. Новорожденный пищал, как голодный котенок, потом из хижины донесся резкий вскрик – мучилась роженица.

Уолт видел, как в битве мужчинам отсекали руки, разрубали головы топором или мечом, так что мозг, зубы, осколки черепа брызгали во все стороны, но от одной мысли о плаценте или пуповине его поташнивало. Лошадь зафыркала, черным копытом высекла искры то ли из мерзлой земли, то ли из кремня. Уолт спешился, отвел коня к старой яблоне, а сам подошел к покосившемуся частоколу, который окружал хижину и примыкавшие к ней два акра земли. Забор давно нуждался в починке, хотя и мог еще уберечь огород от нашествия лис, а кур удержать дома. Уолт начал рассматривать окрестности поверх забора, но на саму изгородь предпочел не облокачиваться.

Воздух замер, он казался голубовато-фиолетовым в своей неподвижности, сильный мороз разукрасил деревья, убелил леса, карабкавшиеся к вершине холма. Все замерло, даже вороны не прыгали по крестьянским наделам, не кружили над деревьями, даже черного дрозда не видать на соломенной крыше – слишком холодно. Изо рта вылетал пар, оседал на усах, капельки мгновенно замерзали. Мороз пробирал Уолта под пестрой шубой из шкурок ласки, бобра и хорька, студил ноги в крепких сапогах из воловьей кожи. Только рукам было тепло в глубоких меховых рукавицах, черных, блестящих, сшитых из куска медвежьей шкуры. Польский король много таких шкур прислал Гарольду, поздравляя его с восшествием на престол.

Озноб бил Уолта не только от холода, но и от мысли, что там, в Иверне, отец лежит больной, похоже, не встанет. Уолт хотел бы побыть со стариком, но Гарольд дал ему множество поручений, которым придется посвятить остаток дня.

В хижине вновь раздались вопли и стоны, Уолт нехотя обернулся, но тут же послышался треск ломаемых надвое сучьев, над крышей начал тонкой струйкой подниматься белый дым. Дверь распахнулась, выскочил маленький мальчик, отмахиваясь на ходу от липнувшего к нему дыма. На вид мальчугану было лет семь или восемь, лицо чумазое, беззубая улыбка растягивала рот, белобрысые волосы слиплись от грязи. Сам вроде толстый, а руки и ноги как палочки. Да нет, вовсе он не толстый, просто обмотал вокруг тела все нашедшиеся дома обрывки материи и шкур.

– Она сказала, чтобы ты ехал обратно и привез молока, свежего хлеба и немного сыра, – пропищал малыш.

– Кто – она?

– Госпожа Эрика. У твоей тети в кладовке найдется сушеная мята, а может быть, и свежая есть в горшочке, если мороз не побил, так она сказала. Она велела нам ехать побыстрее.

– Нам?

– Она сказала, чтобы ты меня взял, а то забудешь, зачем она тебя послала.

– Хлеб, сыр, мята.

– И молоко.

Обрадовавшись, что может что-то сделать, Уолт подсадил мальчика на своего коня поближе к голове, а сам запрыгнул в седло и обхватил мальчишку сзади рукой.

– Держись крепче за гриву. Тебя как зовут?

– Фред.

– Альфред?

– Нет, просто Фред. А тебя?

– Уолт.

– Вальтеоф?

– Нет, просто Уолт.

– Мне понадобилась мята, она усиливает схватки. А все остальное – потому что в доме нет еды.

– А почему нет еды?

– Потому что Винк, ее муж, был глупцом. Порезал себе ногу серпом во время жатвы, нога нагноилась, и два месяца назад он умер. Фриде пришлось продать корову, теленка они съели – еще одна глупость. В доме остался только бульон из костей.

– Сама-то она как? Я имею в виду, насчет этого...

Он не мог произнести вслух слово «послед».

Эрика вздохнула, покрепче ухватилась за поводья, покачала головой. Прошло два часа с тех пор, как они подоспели к роженице, самое трудное вроде бы уже позади. Теперь они неторопливо ехали по известняковой тропинке в лес, на встречу с семейством углежогов – Уолту требовалось переговорить с ними от имени короля. Эрика обернулась к жениху, взгляд ее светло-голубых глаз встретился с его взглядом, соломенная прядь упала из-под капюшона на лоб. Уолту захотелось коснуться этой пряди.

– И да, и нет. Это оказался не послед, у нее были близнецы. Второй родился мертвым. Боюсь, и первый ребенок, девочка, вряд ли выживет. Да и сама Фрида...

– Их нужно перевезти в усадьбу, верно? – Он имел в виду усадьбу своего отца, огороженное поселение вокруг большого дома. – Там о них позаботятся.

– Да, но она боится переезжать в усадьбу.

– Это еще почему?

– Уолт, дорогой мой, тебе многому придется учиться, чтобы взять хозяйство в свои руки. Винк был фрименом, свободным крестьянином, ему принадлежал огород возле хижины и еще пара гайдов на северном краю деревни. Теперь его участок перешел к Фреду и Фриде. Если они переберутся в усадьбу, ты можешь забрать землю в обмен на защиту и покровительство, и они утратят свободу. Вот чего она боится.

– Что же делать?

– Пообещай, что она, Фред и малыш останутся в усадьбе лишь до тех пор, пока не сумеют сами позаботиться о себе. Фрида поверит, что надел у нее не отнимут, только если ты присягнешь в этом на деревенском совете. Пока ты не дашь клятву, она с места не сдвинется.