Последний аргумент закона

— Можете зайти, — и, не оборачиваясь, покинул гостиную.

Лиля чувствовала себя провинившейся школьницей, вызванной в кабинет к строгому директору. Ей уже казалось, что близкие отношения с Галкиным — это плод ее фантазии.

«С богом», — подумала она.

Борис Аркадьевич сидел за маленьким столом так, словно был чужим в своем кабинете и ждал прихода хозяина, который займет солидный стол и массивное кожаное кресло. Он быстро закрыл экран монитора и жестом предложил сесть.

Лиля села, закинув ногу за ногу, твердо себе пообещав, что первой разговор не заведет.

Галкин взял трубку телефона и сухо произнес:

— Зайди ко мне в кабинет.

Дверь, соединявшая кабинет с жилыми комнатами, открылась, и на пороге застыл Галкин-младший. Он уставился на Лилю. Лицо его было мрачным, выглядел он как человек, давно не появлявшийся на свежем воздухе, под глазами темнели круги.

— Что же вы не целуетесь?

Лиля прикусила губу. Галкин-младший осклабился.

— Может, хватит меня лечить электрошоком? — упавшим голосом обратился он к отцу.

— Я тебя еще не начинал лечить, но если придется, дойдет и до этого. Значит, так, друзья мои, с сегодняшнего дня, вот с этого самого времени, посмотрите на часы…

Лиля обернулась. Аркадий Галкин тоже посмотрел на часы в углу кабинете.

— Вы больше не знакомы. Вы больше никогда не будете встречаться, никогда не будете разговаривать, потому что так решил я. Посмотри на эту сучку внимательно. Она умудрялась доить и тебя, и меня, она даже хотела меня шантажировать.

Лицо Галкина было таким, как у киношных инквизиторов. Явно, что каждое слово, срывавшееся с тонких губ, было заранее приготовлено.

— Я, конечно, могу назвать для Аркаши точную сумму, в которую ты нам обошлась, но не хочу тратить на это время. Сегодня ты стоишь двести тысяч и ни цента больше со всеми своими вонючими потрохами.

Он решительно встал, подошел к письменному столу, выдвинул верхний ящик и небрежно одну за другой принялся швырять плотные пачки долларов. Деньги падали на крышку стола с деревянным стуком.

— Она продала тебя, хотела продать меня. А я покупаю вас всех — тебя, урод, и тебя, сучка. Без меня вы ничего не стоите. Забери деньги.

У Бориса Аркадьевича все было рассчитано. Он понимал, Лиля не сможет отказаться от денег. Она встала, сглотнула слюну, подошла к столу. Она старалась вести себя уверенно, собрала всю свою волю в кулак.

«Я буду молчать, — решила она, — молчать до последнего момента».

Она складывала деньги. Пачки рассыпались. Она не могла удержать их в руках и растерянно огляделась.

— Пакета я тебе не обещал. Привыкла жить на всем готовом.

Лиля сбросила светлый тонкий пиджак, сложила деньги в него, завязала рукава узлом.

— Надеюсь, я могу быть свободна?

— Пошла вон! — крикнул Галкин. Лиля, даже не оборачиваясь, вышла.

— А ты останься. Аркаша замер.

— Мое терпение лопнуло, — проговорил Борис Аркадьевич, — пока дело касалось проституток, пьяных кутежей, я сдерживался, но теперь понял, что тебе место в тюрьме. Сдать тебя ментам у меня рука не поднимается. Оставлять одного в городе тоже нельзя, я уезжаю на форум. Ты у меня посидишь взаперти, без спиртного, без баб и без развлечений, даже без телевизора.

— Загородный дом? — состроил недовольную мину Аркаша.

— Именно. Посидишь под охраной и, может, поумнеешь.

Аркаша обреченно заложил руки за спину.

— Антон, завезете его в старый загородный дом, тот, который я купил первым. Держать его в черном теле, до моего распоряжения. Станет угрожать бейте, я разрешаю.

— Пошли, — сказал Антон.

Аркаша заупрямился. Охранник взглянул на хозяина, тот коротко кивнул.

— Врежь ему как следует, — не сдержавшись, крикнул олигарх.

Антон с удовольствием ударил Аркашу в живот и поволок из кабинета. Не прошло и часа, как Галкин-младший уже сидел под охраной в старом загородном доме.

* * *

Они договорились встретиться в летнем кафе. Забродов пришел минут на пять раньше назначенного времени, но не спешил занимать столик. Он обосновался на другой стороне улицы, прямо на людной троллейбусной остановке.

Если торчать на ней больше пятнадцати минут — тебя обязательно заметят. Люди-то вокруг меняются. Долго ждать Забродов не собирался.

Наконец Илларион увидел полковника Мещерякова, который миновал невысокий белый заборчик, огораживающий летнее кафе, и в растерянности осматривался. Зная пунктуальность Забродова, он и предположить не мог, что тот придет позже, но приходилось мириться с фактом. Забродова не было.

Мещеряков ногой отодвинул легкий пластиковый стул и устроился под ярким зонтиком с броской надписью «Marlboro».

— Кофе, — бросил Мещеряков официанту так, как бросают мелкие деньги на чай.

И тут же принялся тереть виски. Голова у него раскалывалась. Происходившее в последние дни с Забродовым доставляло ему немало хлопот. Начальство прямо-таки замучило его, будто бы он знал больше остальных. Уже не раз ему прозрачно намекали, чтобы посоветовал Иллариону остыть и не лезть туда, куда не просят. Но Мещеряков прекрасно знал нрав своего друга, знал, что обид и несправедливости тот не прощает.