Последний аргумент закона

— По-моему, все сделано? — с широкой улыбкой обратился он к охраннику. Тот трясся от страха. — Ах, да, — Забродов хлопнул себя ладонью по лбу, — ты же забыл доложить, что задание выполнил и убил меня. Всякое дело нужно доводить до конца.

Он сунул в руки неудавшемуся снайперу телефон и смотрел, как тот набирает номер. Охранник согнулся в три погибели, чтобы приложить ухо к трубке.

— Антон Петрович, это я, все сделано в лучшем виде.

— Конечно, старались, — охранник, не отрываясь, смотрел на Забродова.

Тот беззвучно произнес:

— Конец связи.

— Все, едем.

Охранник еще немного подержал трубку, ожидая распоряжений начальства, но в трубке раздались короткие гудки.

— Это был твой последний шанс предупредить Антона Петровича, но ты его слабо любишь.

— Что ты собрался делать? — бледными губами спросил охранник.

Илларион не ответил, завел автомобиль и поставил на пониженную передачу.

— Машина у вас хоть и новая, но грязная, сполоснуть ее надо.

«Уазик» развернулся на топком берегу и покатил быстрее, когда выехал на песчаный берег. Когда до воды оставалось метров пять, Забродов соскочил на землю. Машина продолжала ехать. Охранник, наконец, поняв, что его надет, закричал. Это был истошный вопль человека, уже не верящего в спасение.

— Пока, — Забродов взмахнул рукой.

Машина, проехав метров двадцать по песчаной отмели, нырнула носом. Эти берега, на которых рыбачил не один раз, Илларион знал отлично. После отмели резко начиналась глубина. Машина исчезла почти мгновенно. Забродов подождал, пока успокоится вода и, закурив, не спеша пошел по берегу, держа на плече снайперскую винтовку.

Он вытащил лодку, простреленное чучело, сложил удочку. Ее он складывал так бережно, как снайпер винтовку.

Через десять минут темно-зеленый «лэндровер», натужно ревя двигателем, взбирался на крутую насыпь шоссе. Илларион был спокоен, он уже знал, что будет делать дальше. Лицо его совсем не напоминало лицо человека, только что отправившего на тот свет двух убийц. Мобильный телефон тихо подпрыгивал на сиденье.

Глава 16

Странно устроена человеческая психика. Можно днями не выходить из квартиры то ли из-за лени, из-за болезни, нехватки денег, но ощущать себя при этом свободным человеком, даже не думать о том, что сутками напролет твое передвижение ограничено каменными стенами. Но стоит только понять, что из заточения ты не выберешься по собственной воле, тут же начинаются душевные терзания.

Аркадий Галкин, наконец, устал от скандалов с охраной. Ему уже не доставляло удовольствия мучить Антона и других охранников своими выходками. Счет получался не в его пользу, он тратил энергии больше, чем забирал у собственных тюремщиков, и достаточно быстро выдохся. Он понял, что напором, наглостью свободы ему не добиться. Единственный человек, который мог предоставить ему выход в мир, был его отец. Но, как говорится, Бог высоко, до него не докричишься.

— Хрен с вами! — нагло произнес Аркадий Галкин, когда в очередной раз охранник не пустил его даже на крыльцо.

Внутри дома царил сумрак, Антон распорядился опустить на окна металлические роллеты.

— Подонки! — вяло ругался Аркаша, бредя по коридору.

Передвигаться внутри дома ему не возбранялось. Зашел на кухню, распахнул холодильник. Деликатесов тут хватало, но душа Галкина-младшего жаждала чего-то большего. Просто есть для него было унизительно.

— Выпить что-нибудь есть? — обратился он к охраннику.

Тот, не желая вызывать бурю ненависти, спокойно ответил:

— Борис Аркадьевич распорядился все спиртное из дома убрать.

«Еще один удар!» — подумал Аркаша. Все его основные страсти — машины, деньги, женщины и спиртное — находились вне пределов досягаемости.

В гостиной Аркаша попытался включить телевизор, но сколько ни щелкал кнопками пульта, тот не оживал.

Наконец, он увидел, что силовой шнур нагло перерезан ножницами. Зачищать контакты, соединять их было ниже его достоинства.

«Сука! Все из-за этой суки!» — подумал он о Лиле.

— Трахалка ходячая! — выругался он, хотя вряд ли сумел бы объяснить, что обидного в этом определении, под которое можно подвести практически любую женщину и любого мужчину.

Этот дом Аркадию не был знаком, подолгу он в нем не жил. И спроси сейчас кто-нибудь Аркашу, сколько в нем комнат, он не сумел бы ответить даже после пятиминутного раздумья, как и не знал сейчас, сколько в доме охранников.

«Умом тронуться можно! — Галкин-младший как неприкаянный бродил из комнаты в комнату, с этажа на этаж, не зная, чем себя занять. — Впасть бы сейчас в зимнюю спячку, — мечтательно подумал он, — как медведь, и проснуться к самому освобождению», — и вновь в памяти всплыло ненавистное лицо Лили.