Последний барьер

— Браво, мой дорогой доктор! — подал наконец голос приговоренный Тиберием к смерти Умник. И подчеркнуто медленно, дабы не нервировать Пожарского, трижды хлопнул в ладоши. — Браво, господин Свистунов! Превосходно сказано, черт бы вас побрал! Наконец-то вы родили на свет воистину гениальную мысль! Знаете, а я уже начал было в вас разочаровываться. Но нет, вы все-таки не вытерпели и продемонстрировали мне свою жадную, завистливую сущность! С чем я вас и поздравляю, поскольку вы не поколебали, а лишь укрепили мою веру в прагматичную людскую натуру! Честное слово, нет ничего приятнее узнать, что я не одинок и в науке помимо меня встречаются другие бессердечные сволочи!.. И кто вообще такие эти «боги»… или «гаранты»… или как их там? Сюда что, помимо вас пробрались еще какие-то непрошеные гости?

— Помолчи! — велел заложнику Семен, после чего вновь обратился к Зеленому Шприцу. — Послушай, доктор, да ты хоть осознаешь, в кого мы превратимся, когда захватим власть над Исгором? Не говоря о том, какую дьявольскую репутацию и каких могущественных врагов мы себе при этом наживем?

— Репутация и враги — ничто в сравнении с тем, какие перспективы сулит нам этот проект! — отмахнулся от упреков Свистунов. — Здесь Талерман абсолютно прав: за Исгором и «Кладезем» — огромное будущее. И кто владеет их секретами, тот в итоге добьется в жизни таких высот, о каких прежде даже не мечтал. Вот почему, господин Мерлин, ваша поддержка мне просто жизненно необходима. Ведь кто еще кроме вас — гения мнемотехники, — сумеет проникнуть в память Умника и извлечь оттуда для меня всю недостающую информацию об Исгоре?

— А вот эта ваша идея мне уже категорически не нравится! — Давид Эдуардович осуждающе поцокал языком и покачал головой. — Я протестую! Так неспортивно! Вникать в чужие идеи собственным умом и усовершенствовать их — еще куда ни шло. Но чтобы взять и скачать мои открытия у меня из головы одним файлом, словно экзаменационные конспекты!.. Фу, как отвратительно! И вам не совестно?

— А что насчет моего излечения? — перебив Талермана, напомнил я Тиберию о своем существовании. — Оно, надеюсь, в твоих эпохальных планах еще значится или уже снято с повестки дня?

— Да-да, разумеется, о вас я тоже не забыл! Разве можно? — поспешил успокоить меня доктор. Хотя по мне, так это его, разволновавшегося не на шутку, нужно было поить успокоительным. — Вами мы займемся в самую первую очередь! Сразу, как только восстановим здесь порядок и господин Пожарский выведает у Талермана рецепт излечения вашей болезни. Вы же сами только что слышали: Умнику известен способ, как вам помочь. А значит, дело остается за малым: добиться вашего единодушного согласия с моим конструктивным предложением…

— Ну ладно, доктор, угомонитесь! Пофантазировали, и довольно! — вновь встрял в наш разговор заложник. — Отдаю вам должное: вы — настоящий адепт науки, готовый, как и я, свернуть горы на пути к заветной цели! Ваш поступок отважен, и жертва, какую вы вознамерились бросить на алтарь, достойна восхищения. Однако кто вам сказал, что я с этим смирюсь и стану вашим агнцем, обреченным на заклание? И почему вы так уверены, что я не предугадал этот ваш отчаянный выпад? Разумеется, предугадал. Плевая оказалась задачка — представить, как бы я поступил сейчас на вашем месте. Не знаю, заметили вы или нет, но между мной и вами на самом деле много общего…

Непривычно ужесточившийся тон Умника давал понять: он всерьез обеспокоен тем, что мы расторгнем перемирие и осмелимся на авантюру, на которую подбивал нас Зеленый Шприц. И поскольку творца Исгора вдруг обуял страх и он пустился блефовать, убеждая нас, что у него по-прежнему все под контролем, стало быть, докторский план имел реальные шансы на успех…

…И как же я жестоко ошибся, когда подумал, будто Талерман испугался и блефует! Кто бы сомневался, что он и это неплохо умел. Для Умника, способного сохранять невозмутимую мину при незавидной игре, пустить нам пыль в глаза было бы несложно. Однако все, о чем он сейчас толковал, являлось чистейшей правдой. Что, с одной стороны, делало ему честь, но, с другой — эта была не та правда, которая могла бы нас обрадовать.

— …Так много между нами общего! — подчеркнул Давид Эдуардович, глядя в пламенные очи готового к великим свершениям Тиберия, и обреченно вздохнул: — Кто знает, возможно, будь вы не столь амбициозны, мы бы с вами даже сработались… Но, увы, дорогой доктор, в моем проекте нет места двум злобным гениям. А посему простите великодушно, но я вынужден помешать вашим наполеоновским планам. Прощайте!

Свистунов открыл было рот, дабы сказать что-то в ответ. Но не успел он вымолвить ни звука, как по генератору позади него пробежал световой сполох. Он мгновенно преобразовался на обращенной к нам, боковой поверхности сферы в яркое пятно, а спустя еще миг оттуда вырвался ослепительный белый луч толщиной в руку.