Последний берег

– А вот так, Вороненок! Перед войной эта парочка здорово оскандалилась. Бесси со своим никудышным муженьком не придумали ничего лучшего, как отправиться путешествовать на яхте Геринга! Это дошло до Черчилля. Да еще эти слухи… Говорили, что в случае захвата Британии Гитлер намерен сделать никчемного герцога Виндзорского – королем Соединенного Королевства. Разумеется, чисто декоративным, марионеточным королем. Полагаю, королю Эдуарду эта сплетня сильно подействовала на нервы, и он приказал арестовать своего братца прямо посреди моря и отправить на Багамские острова, подальше от большой политики. Само собой, он был назначен губернатором, но над кем там губернаторствовать? После отмены сухого закона в Нассау даже завалящие контрабандисты, говорят, перевелись. Ужасная дыра!

Время показало, что мать была не права. Как раз назначение губернатором герцога Виндзорского и поспособствовало процветанию Багам. Выскочка Бесси не намерена была мириться со своим изгнанием и решила, что раз высший свет не желает принимать ее у себя, то пусть сам пожалует к ней в гости! Они развивали туризм, и вскоре губернаторский пост на Багамах стал настоящей синекурой.

– Думаю, им там всяко легче одеться, чем нам тут. Слышала про план «Утилити»? О, черт побери. Детка, подержи ножницы. Обувь из пробки и дерева! Ремни и жилеты из рыбьей кожи! Одежда только шести цветов – использование красителей строго регламентировано. Америка – мой единственный свет в окошке. Американцы придумали нейлоновые чулки, за одно это им нужно поставить памятник. Мало того, что они дешевле и прочнее шелковых, они еще и гораздо лучше сидят. Я всегда говорила, что морщинка на чулке старит женщину больше, чем морщинка на лице. Правда, их теперь приходится доставать на черном рынке, и стоят они, как мост Александра III! Поэтому женщины, что победнее, уже рисуют швы на голых ногах!

– Зачем?

– Чтобы казалось, что они в чулках, глупышка! Дай сюда ножницы. Не знаю, есть ли у американцев такой дефицит. Думаю, да. Или будет, если еще нет. Но они изобрели плейсьюты, с которыми вообще не нужно носить чулки.

– Плейсьюты? Что это такое?

– Полистай там журналы для наглядности. Коротко говоря, это костюм из лифа и юбки или шортов. Талии высокие, материал – хлопок, и чем ярче рисунок, тем лучше. В таком костюме можно загорать у бассейна, играть в теннис, в мяч, да что угодно! Чтобы ходить по улице, довольно набросить сверху жакет – лучше всего в матросском стиле, но американцы до этого не додумались. Я могла бы им подсказать, но пусть до всего доходят своим умом! А румперсы?

– Это что такое?

– Румперсы… Это то же самое, но верхняя и нижняя часть сшиты друг с другом. Раньше в румперсы одевали маленьких детей, а теперь в них щеголяют молоденькие девушки. Очаровательное зрелище! Ты вполне могла бы позволить себе такое.

– Я не молоденькая девушка, мама.

– Тогда придется твоей старой матери взяться за дело. Разумеется, я не буду носить румперс в Париже. А вот на вилле «Ла Пауза» – вполне, вполне. Спортивный стиль и здоровая экономия, вот наш девиз. Весь мир экономит, шьют одежду из занавесок, как героиня того фильма, как он назывался…

– «Унесенные ветром».

– Да! Подай-ка мне вон те нитки. Стекла этих очков уже помутнели, мне нужны новые. Женщины шьют вечерние платья из штор, пальто – из лошадиных попон, перешивают себе костюмы мужей, уехавших на фронт, наконец-то учатся комбинировать вещи между собой. А угадай-ка, из чего шьют подвенечные платья? Из парашютного шелка. Его тоже можно достать на черном рынке. Подумай, твое платье побывало в небе, узнало радость полета! Очень романтично. Но тебе на подвенечное платье я достану ткань, конечно.

Шанель откусила нитку, словно поставила точку. Она была в форме – ей в очередной раз удалось загнать меня в угол. Вероятно, у меня было очень глупое выражение лица, потому что, взглянув на меня, она засмеялась.

– Но как ты узнала?

– Элементарно! Ты редко стала являться из своей деревеньки. Когда приезжаешь, я замечаю, что губы твои распухли от поцелуев, взгляд мечтательный. И теперь вот глаза затуманены, разговор поддерживаешь кое-как. Ты или беременна, или помолвлена – и то и другое не так уж и плохо…

– Я не беременна, мама. И помолвка моя пока только в предположении.

– Но ты расскажешь мне, кто он? О-о, я уверена, что это опять доктор. Других мужчин тебе негде и некогда было видеть. Или это пациент? Это не так хорошо.

Я засмеялась, хотя весело мне не было. Во-первых, я вспомнила доктора, которого и в самом деле любила. Марк Лебуле! Его умные глаза, твердые руки, блистательный ум. Разве можно было сравнить его с Дюпоном?

А во-вторых, я поняла, что не могу рассказать матери правду о своем избраннике.

Что я скажу?

«Мама, он партизан»?

Невозможно.

Но я улыбнулась ей.

– Нет. Он не доктор. Ты права, у меня был недолгий роман с одним из докторов в нашей клинике. Но дело не дошло даже до постели. Он предпочел меня другой, и я даже рада этому. Франсуа… Он работал, был солдатом. Сейчас служит в типографии. Он немного моложе меня…