Читаем Последний берег полностью

Мне казалось, что жизнь замерла, что воздух стал как серый плотный кисель. Каждый день был похож на предыдущий. Я развлекалась чтением – когда я все свое время отдавала работе, у меня не было возможности прочесть новинки. А мать тянула связь со Шпатцем, который, кажется, начинал уже ей надоедать. Да и он сам порядком полинял, бедный воробышек. Он больше не приносил своей блестящей французской подруге шоколадных конфет и разноцветных ликеров, он весь как-то нахохлился и приуныл. Быть может, Шанель мысленно сравнивала его с Шелленбергом, молодым, блестящим, авантюрным мальчишкой… И горько жалела себя, свою ушедшую молодость, уходящую жизнь.

И вдруг что-то изменилось. Казалось, даже химический состав воздуха стал иным. Мы вернулись вовремя – сначала забастовали железнодорожники, потом по Би-би-си передали, что большие дороги будут закрыты для передвижения, и наконец, сообщили, что «День Д» настал. Союзники высадились в Нормандии. День и ночь над нами грохотали тяжелые американские бомбовозы. Мы боялись высунуть нос из дому. Все же вечером двадцатого июля мать отважилась выйти из дому, чтобы съездить в «Риц».

– Пойми, я оставила там важные документы!

– Я пойду с тобой.

– Это исключено.

– Почему? И я не понимаю, о каких документах идет речь, ведь ты все всегда хранила в банковских ячейках?

Она мне не ответила и выбежала из дома, но тут же вернулась:

– В небе идет настоящий бой. Можно видеть, как летчики стреляют друг в друга.

И в самом деле, недалеко от Парижа шел бой. Ночную темноту прорезали пунктиры выстрелов.

– Похоже на наметку огненной нитью, – сказала Шанель.

Вдруг самолет вспыхнул и упал. Яркое зарево над Елисейскими Полями пылало несколько минут, а потом все погасло и стихло. Мать стояла рядом со мной и сжимала мою руку. В другой руке я увидела у нее дорожный чемоданчик. Вдруг мне в голову пришла мысль, что она хотела вернуться в «Риц», чтобы сбежать со Шпатцем.

Как бы то ни было, она отказалась от этой мысли. Немецкие войска бежали. Теперь уже не было военных оркестров, маршей, наглаженных мундиров, сверкающих сапог и околышей. Пыльные, усталые солдаты запрыгивали в грохочущие грузовики. Один из таких грузовиков, проезжая под нашими окнами, сбил мечущуюся по тротуару белую собачонку. Она осталась лежать распластанной, и только хвост, красивый пушистый хвост, подрагивал.

C улицы прибежала Жермен, которую посылали в булочную, пролепетала:

– Мадам, мадемуазель, на площади Конкорд баррикады.

В этот же день мы узнали, что полиция перешла на сторону восставших. Оккупации пришел конец. Но мы были все так же напуганы.

Шанель жила с немецким офицером. И не с одним, замечу в скобках. Я фактически работала на немцев в лагере. Что будет с нами?

– Нам надо уехать, надо уехать, – повторяла мать.

В довершение ко всему у нас стало туго с деньгами. Наши капиталы лежали в швейцарском банке, к которому теперь не было доступа. Магазин Шанель был открыт целое лето – никому из бежавших немецких солдат не пришло в голову купить на дорожку флакон духов.

– Нет, мы не поедем, – вдруг сказала мать. – Уехать сейчас – значит признать свою вину. Ты понимаешь? Если мы убежим, то нам придется скрываться всю жизнь. Ты удивишься, когда увидишь, сколько народу примажутся к Сопротивлению в последнюю минуту и будут рады утвердиться, потоптавшись на тех, кто в Сопротивлении не состоял.

Она была права. Этих примазавшихся стали называть «сопротивленцами последнего часа».

Мать вдруг пришла в хорошее расположение духа.

– Не хочешь ли ты пойти на баррикады? – спрашивала она меня.

– Не те мои годы, – отшучивалась я.

На самом деле, я уже побывала там, ускользнув из дома рано утром. Меня потряс вид парижских улиц. В стенах многих домов появились выбоины от выстрелов. Тротуары были неимоверны грязны, а возле одной стены лежал труп немецкого солдата, молодого, худенького. Страдальчески-судорожно была запрокинута его голова, раскрыт черный рот, руки сжаты в кулаки – словно он кричал что-то в низкое туманное небо и ему же грозил кулаками.

На углу я встретила группу юношей. Обвешанные пулеметными лентами, с гранатами на поясах, с автоматами в руках – один из них, завидев меня, радостно прокричал что-то и выпустил в воздух короткую очередь.

– Вы из Сопротивления? – спросила я.

– Мы лучше! – прокричал один из юнцов, очень стараясь говорить басом. На щеках его алели прыщи. – Мы птички!

«Бандиты», – подумала я.

– Не слышали, мадам? Французские силы взаимодействия! Птички генерала Кенига![7]

Перейти на страницу:

Все книги серии Все о моей великой матери. Проза Катрин Шанель

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
10 гениев, изменивших мир
10 гениев, изменивших мир

Эта книга посвящена людям, не только опередившим время, но и сумевшим своими достижениями в науке или общественной мысли оказать влияние на жизнь и мировоззрение целых поколений. Невозможно рассказать обо всех тех, благодаря кому радикально изменился мир (или наше представление о нем), речь пойдет о десяти гениальных ученых и философах, заставивших цивилизацию развиваться по новому, порой неожиданному пути. Их имена – Декарт, Дарвин, Маркс, Ницше, Фрейд, Циолковский, Морган, Склодовская-Кюри, Винер, Ферми. Их объединяли безграничная преданность своему делу, нестандартный взгляд на вещи, огромная трудоспособность. О том, как сложилась жизнь этих удивительных людей, как формировались их идеи, вы узнаете из книги, которую держите в руках, и наверняка согласитесь с утверждением Вольтера: «Почти никогда не делалось ничего великого в мире без участия гениев».

Александр Владимирович Фомин , Александр Фомин , Елена Алексеевна Кочемировская , Елена Кочемировская

Биографии и Мемуары / История / Образование и наука / Документальное
Афганистан. Честь имею!
Афганистан. Честь имею!

Новая книга доктора технических и кандидата военных наук полковника С.В.Баленко посвящена судьбам легендарных воинов — героев спецназа ГРУ.Одной из важных вех в истории спецназа ГРУ стала Афганская война, которая унесла жизни многих тысяч советских солдат. Отряды спецназовцев самоотверженно действовали в тылу врага, осуществляли разведку, в случае необходимости уничтожали командные пункты, ракетные установки, нарушали связь и энергоснабжение, разрушали транспортные коммуникации противника — выполняли самые сложные и опасные задания советского командования. Вначале это были отдельные отряды, а ближе к концу войны их объединили в две бригады, которые для конспирации назывались отдельными мотострелковыми батальонами.В этой книге рассказано о героях‑спецназовцах, которым не суждено было живыми вернуться на Родину. Но на ее страницах они предстают перед нами как живые. Мы можем всмотреться в их лица, прочесть письма, которые они писали родным, узнать о беспримерных подвигах, которые они совершили во имя своего воинского долга перед Родиной…

Сергей Викторович Баленко

Биографии и Мемуары