Последний бой

Он никак не мог подобрать ключик к строптивой девчонке, которая все его попытки приблизиться и стать, если незаменимым, то, по крайней мере, кем-то, к чьим советам Мария прислушалась бы, старательно игнорировала, выказывая при этом к нему полнейшее пренебрежение. Сказать, что англичанин не привык к тому, что его игнорировали, ничего не сказать. Он привык к тому, что к его мнению прислушивались, и что сам вице-канцлер делал все, чтобы не потерять его расположение. А ему нужно было сделать все, чтобы попробовать на Великого князя, когда он вернется, и княгиня была вполне подходящим инструментом. Кармайкл не был знаком с Петром, но все, что он о нем слышал, еще с того времени, когда тот жил в Гольштинии, говорило о крайней податливости молодого князя, которую Англия вполне могла использовать в своих целях. И плевать, что кто-то пытался заикаться об обратном. Кармайкл был уверен, как и направляющий его лорд государственный секретарь Джон Картерет. Ведь всем было известно, что устами Картерета говорил его величество Георг, а его величество не мог ошибаться, не ошибся же он в своих оценках Елизаветы, которые сделал по докладам этого неудачника Мардефельда.

Плохо только, что Елизавета окружила себя советниками, которые относились к союзу с его страной довольно скептически, за исключением разве что Бестужева и преданных ему людей. Сейчас же у английского посла было очень ограничено время, во время которого он обязан был что-то сделать, прежде чем ирландское отродье Ласси с этим улыбчивым дьяволом Салтыковым не наворотили дел в Саксонии, да и в Пруссии, если уж быть совсем откровенным. Почему-то наличие в тех местах самого Петра никто не брал в расчет, считая, что мальчишка не действует самостоятельно.

— Разве умная и образованная женщина, способная помочь своему супругу справляться с его заботами, не является весьма ценным приобретением, что, естественно увеличивает ее шансы? — Кармайкл встрепенулся от тяжких дум и посмотрел на решительно настроенную Марию. — Да и возможность работать в случае жизненных невзгод, чтобы не чувствовать себя обременительной приживалкой, сидящей на шее у родственников, не является проявлением заботы, которую они получили в юности?

— И кем же, позвольте спросить, ваше высочество, могут работать ваши подопечные? — англичанин сделал акцент на слове «работать», как бы намекая на то, что сама мысль о подобных делах ему противна.

— Например, секретарем у знатной дамы, — сухо ответила Мария, намереваясь прервать этот разговор весьма радикально, попросту уйдя от Кармайкла, который, разумеется, не решиться ее преследовать. — Я была бы весьма рада, если бы моим секретарем была женщина, которая хорошо знает, в чем заключаются ее обязанности. Иногда весьма сложно работать с мужчиной, который может просто не понимать моих потребностей.

— Ну что же, вы правы, ваше высочество, это весьма похвальное начинание, — Кармайкл покачал головой, считая, что это всего лишь прихоть скучающей княгини. — Но, не думаю, что когда ваш супруг прибудет с победой, ему понравится то, чем занята его жена.

— Его высочество сам позволил мне заняться этим делом, и даже помогал на первых этапах планирования. Не думаю, что он будет настроен против того, чтобы я продолжала, — англичанин почувствовал, что начинает терять последний контакт с Марией, и заторопился, уже просто действуя наугад, пытаясь пробить в ее защите хоть маленькую брешь, которая позволит ее со временем расширить.

— Ваше высочество, вы же прекрасно понимаете, что влюбленный мужчина может многое позволить любимой, — англичанин снова отчески улыбнулся. — Но, когда острота новизны и пыл страсти уходят, он может и по-другому смотреть на вещи, которые ранее казались ему невинными шалостями. А его высочество никогда не обходил своим вниманием прекрасных дам, о его весьма импульсивных беседах с ее величеством Луизой Ульрикой Шведской до сих пор множество слухов гуляет по Петербургу. Но, разумеется, он будет верен вам, в этом никто не сомневается.

— Я больше не намерена выслушивать эти гнусные сплетни, — Мария поджала губы. — Что касается отношений его высочества с другими женщинами, то я знаю о них. Петр Федорович честно рассказал мне о них, чтобы между нами не осталось недосказанности. И, да, господин посол, я вам это говорю, чтобы вы передали о моих словах всем любителям позлословить, ведь, как я вижу, у посольств больше нет занятий, только собирать и распространять сплетни о жизни Молодого двора.