Последний бой

— Откуда ты это знаешь? — я стянул плащ, бросил его в руки Федора, моего личного слуги, который, почти, как и все мое окружение, сам назначил себе эту должность и тут же принялся ее выполнять. Я даже не помню, на каком этапе моей жизни появился этот здоровый угрюмый мужик. Он просто появился и постоянно был рядом, несмотря на свои размеры умудряясь оставаться настолько незаметным, что я порой даже забывал о его присутствии.

— Так старые кости Ганса Фишера никогда его не обманывают, — хозяин улыбнулся и демонстративно потер спину, намекая на свой жуткий радикулит.

— Хорошо бы они и в этот раз тебя не обманули, — я подошел к огромному очагу и протянул руки к огню. В очаге на вертеле жарилась туша поросенка, глядя на которую я почувствовал голод. Надеюсь у него найдется что-то кроме этой туши и обязательной для подобного рода заведений кислой тушеной капусты. Ко мне подошел Петька, молча становясь рядом. — Как ты решил проблему со служанкой для своей монашки?

— Нанял девицу порасторопней, — пожал плечами Петька. — Вы к ней подниметесь, ваше высочество?

— Ты совсем дурак? — я повернулся к нему. — А может мы вдвоем с тобой в спальню к девице завалимся и устроим весьма пикантные игрища втроем?

— Но мы же не будем ничего подобного делать, — буркнул Петька, у которого, похоже, это непростое, не могу поспорить задание, все мозги съело.

— Пра-а-в-да? — протянул я. — А ты докажи.

— Но... — он осекся и хлопнул себя по лбу ладонью. Наконец-то, до этого убогого дошло. — Я не буду бегать, если придется жениться, — он сильно побледнел, но говорил твердо.

— Просто позови ее. Через дверь и очень вежливо. Возможно, тебе не нужно будет идти на подобные жертвы.

Я отвернулся от него и снова уставился на огонь. Все-таки те, кто говорит, что на огонь можно смотреть бесконечно, пытаясь уловить все изменения, которые происходят в поленьях, как меняется на них рисунок, как разлетаются искры, когда полено падает, перегрызенное юркой саламандрой... Во всем этом есть нечто гипнотическое, настолько залипательное, что порой теряется само понятие времени.

— Ваше высочество, позвольте представить вам мою случайную спутницу, — я вздрогнул и мне пришлось даже мотнуть головой, чтобы прийти в себя. Поворачивался я медленно, старательно моргая, чтобы прогнать отблески пламени из глаз.

Господи, Боже мой, Петька, уж лучше бы ты действительно ввалился в какой-нибудь монастырь и умыкнул монашку или послушницу. Я прикрыл глаза. Ее не было на ярмарке невест по вполне понятным причинам, но вот портер я все-таки получил и даже признал нарисованную на нем девушку довольно милой.

— Ради своего святого, ваше высочество, что или кто надоумил вас поставить нас всех в столь жуткое положение? — рявкнул я, когда открыл глаза, яростно глядя на потупившуюся Ульрику Софию Мекленбургскую, дочь действующего герцога Мекленбургского, которой кто-то умный в наследство оставил Рюнский женский монастырь, а ее родичи не придумали ничего другого, как запечь ее туда как управительницу, монашку и будущую аббатису. Я не помню, точнее не знаю, стала ли эта кукла действительно монашкой в той, другой истории, но вот то, что брак с каким-то там графом в данном случае не был вариантом, вот это я сейчас осознавал совершенно точно. И самое главное, я понятия не имею, что сейчас делать.

Глава 13

— Ваше высочество, вы изумительно выглядите, — Мария обернулась и прикусила нижнюю губу, очень сильно пожалев в этот момент, что у нее в руках не было веера. Да и не могло быть его у поручика Преображенского полка, чья форма сейчас красовалась на Великой княгине. А ведь за веером так удобно было бы спрятать смех, который буквально раздирал юную княгиню изнутри. Она была маленькой ростом, поэтому поручик в ее лице выглядел скорее щуплым подростком, а тщательно нарисованные углем усы над верхней губой лишь усиливали этот эффект. И как противоположность ей — высоченный и мощный граф Чернышев в дамском платье. Был уже поздний вечер и, несмотря на обилие белил, на лице «дамы» начала пробиваться щетина, и это выглядело настолько смешно, что Мария не удержалась и все же хихикнула, прикрыв рот ладонью, затянутою в белую перчатку.

— Боже мой, граф, вы не правы, мы все ужасны, — наконец, справившись с собой, ответила Мария. — Вас с женщиной может перепутать разве что столб, и именно этот стол сможет ее величество принять за мужчину.

Они вместе повернулись в ту сторону, где стояла Елизавета. Действительно, никакие ухищрения не сумели скрыть под мужским платьем в высшей степени выдающихся форм императрицы, а ее пышная грудь того и гляди грозила прорвать мундир, так сильно натянув в общем-то прочную ткань.

— А ведь эти жуткие маскарады продолжают устраивать только потому, что кто-то внушил ее величеству, что ей очень идет мундир, — у Чернышева веер был, и граф весьма ловко спрятал под ним промелькнувшее на лице раздражение. — Но, я вовсе не пытаюсь льстить вам, ваше высочество. Вы действительно чудесно выглядите.