Последний бой

Помощник главы государства, открыв тисненую, с гербом папку, ровным голосом прочел «закрытый» указ президента страны о награждении группы офицеров, «сотрудников российских спецслужб», отличившихся в ходе проведения на территории Чеченской Республики «специальной операции», высокими государственными наградами (даже в этом «закрытом» указе нет ни словечка о том, что «офицеры» эти являются также сотрудниками «группы 4», и точно так же не приводится никаких деталей «спецоперации», в которой довелось поучаствовать этим людям).

Только сейчас Андрей обратил внимание на одно довольно странное обстоятельство: у мужчины, ассистирующего Верховному, при себе имелось только три комплекта наград, а не четыре, как того следовало ожидать.

Глава государства начал награждение с младших по возрасту и званию сотрудников, для каждого из которых он находил какие-то важные, иногда исполненные легким юмором, иногда — как могло бы показаться — хранящие некий внутренний подтекст слова. Что-то в таком роде президент сказал и стоящему рядом с Бушминым Подомацкому, перед тем как вручить тому орден Мужества.

Собственно, на Леше Подомацком — по прозвищу Леший — раздача государственных наград, кажется, закончилась...

Бушмин, не зная, что и думать, глядел прямо перед собой. Он не видел — вот так, воочию — этого человека год или чуть поболее. И только сейчас, стоя лицом к лицу с Верховным, понял, насколько тот изменился содержательно, насколько прибавилось глубины, энергии и объема. А также, как ни странно, личного человеческого обаяния — чуточку, как показалось, холодноватого обаяния; но ведь властьи не обязана быть теплой, белой и пушистой.

Андрей, уловив вопрос в глазах стоящего напротив человека, тут же представился.

— Здравствуйте, Андрей Михайлович, — знакомо улыбнувшись краешком губ, сказал президент.

— Здравия желаю, товарищ Верховный.

— Признайтесь, удивлены таким поворотом?

— Признаться, мы попали с вами в затруднительное положение. — Верховный, словно призывая остальных в свидетели, оглянулся на стоящих чуть сбоку и позади Мерлона и Шувалова. — Безусловно, вы заслужили самую высокую награду. Мы могли бы вам присвоить высокое звание Героя, но...

— Но у вас, Бушмин, уже имеется «звездочка», — подсказал Мерлон. — А мы, как известно, решили отказаться от бытовавшей в минувшую эпоху практики вручать кому-либо повторно столь высокую награду, плодя тем самым «дважды» и даже «трижды» Героев.

— Может, присвоим Андрею Михайловичу очередное воинское звание? — задумчиво произнес Верховный.

— Можно и присвоить, — подал реплику тот же Мерлон. — Но не сейчас, когда у Кондора действующий контракт. Вы ведь в курсе, товарищ Верховный, что мы исключительно в интересах дела вынуждены искусственно сдерживать карьерный рост наших сотрудников. Вот Сергей Юрьевич, к примеру, — он кивнул в сторону Шувалова, — на генеральской должности сидит и давно, как говорится, свои «звездочки» заслужил... Вот когда Андрей Михайлович, отработав свой «контракт», уйдет на теплое местечко в «Рособоронэкспорт», тогда, вдогонку, и произведем с вашего позволения в «полковники».

— Ну что ж, это разумное замечание. — Верховный вновь испытующе посмотрел на Бушмина, чей мундир и вправду собрал богатую коллекцию отечественных наград, преимущественно боевых орденов и медалей. — Чем же мне вам наградить, подполковник? Кроме денежного вознаграждения — этот вопрос, естественно, уже решен? У вас есть какие-нибудь пожелания?

— Так точно, товарищ Верховный.

— Какое именно? — несколько удивленно приподняв брови, спросил тот.

— Я хотел бы получить ваш автограф... Вот, товарищ Главком! — Бушмин извлек из внутреннего кармана заготовленную им загодя «бумагу», развернул ее и передал явно заинтересованному таким неожиданным поворотом президенту. — Поставьте, пожалуйста, свою подпись под моим рапортом об увольнении...

* * *

— Чушь несусветная! — пробормотал Бушмин и тут же, как будто кто-то воткнул вилку в электросеть, «включился». — Эй, кто там шебуршится? Есть тут кто-нибудь?

— Это я... Подомацкий! — Сказав это, Леший встряхнул его за плечо. — Просыпайся, командир, дело есть!

— Леший, ты, что ли? — посмотрев на него мутным после сна взглядом, произнес Бушмин. — А где это мы находимся?

— Как это — где?! Не узнаешь собственной служебной квартиры в Балашихе? На, держи. — Он передал Бушмину пару синеньких пилюль и стакан сока, чтобы запить тонизирующие таблетки, которые они промеж собой обычно называли «кремлевские». — Выпей вот, сразу полегчает.

Андрей послушно проглотил пилюли, после чего спросил:

— А как я вообще здесь оказался?

— Мы с Шуваловым за тобой в учебку ездили. — Андрей прошел в ванную, и теперь они разговаривали через приоткрытую дверь. — Около шести утра это было. Ну а сейчас уже шесть вечера почти.

— И что? Как я вам показался?