Последний бой. Кто освободил Прагу?

Исходя из полученной информации, в руководящих кругах пражского восстания все снова и разом сильно воспрянули духом, а также, со свойственным им оптимизмом, скорее всего решили, что по этому поводу все немцы сейчас вот так возьмут и прекратят воевать… Поэтому, имея пока еще за своей спиной хоть и совсем политически нежелательную, но, тем не менее, достаточно сильную власовскую дивизию, на переговорах с германскими властями в Праге чехи вдруг резко ужесточили свою позицию.

К тому же сам Карл Герман Франк, безо всякого взаимодействия с собственным военным руководством, через одного из членов ЧНР – Йозефа Котрлыго, вдруг предложил чехам создать совместную делегацию и послать для переговоров с американцами в Пльзень, главным образом, как он выразился, «ради спасения женщин и детей», а также возможности для немецких войск беспрепятственно проследовать в западную зону оккупации. Под «женщинами и детьми» К. Г. Франк имел в виду, естественно, немецкое мирное население Праги, которое во избежание опасности в ходе боевых действий или неминуемых эксцессов с чехами считал своим долгом эвакуировать из чешской столицы. За это Франк предлагал безболезненный официальный переход власти в Протекторате к ЧНР под гарантии американцев.

В принципе, изначально данное предложение Франка и послужило поводом к очередному общему заседанию Чешской Народной рады во второй половине дня седьмого мая. Большинство ее членов, особенно правых, умеренных и военных представителей, уже более или менее осознавали окружающую реальность и совсем не были так твердо уверены в быстром успехе восстания, как в самом начале. Так что и с чешской стороны воля к ведению переговоров уже была. Появление в городе сил РОА, о реальных целях и планах которой у ЧНР не было никакой точной информации, могло послужить ей дополнительным веским аргументом в диалоге с немцами, но все-таки не гарантией силовой победы восставших. Йозеф Смолин выступил первый с мнением, что подобная делегация «широкого состава» могла бы с помощью американцев достигнуть существенного успеха. К Смолину присоединился и Йозеф Небесарж, который высказался в том смысле, что как раз темой «спасения женщин и детей» в качестве самого благого намерения можно было бы потом, если что, как говорится, и объяснить совместное появление в Пльзени членов ЧНР с германским руководством. Августа Мюллерова добавила, что в этом случае удастся заодно на время переговоров избежать как германских авиаударов по городу, против которых у повстанцев не было никаких сил противодействия, а налеты периодически продолжались, так и приостановить боевые действия в самой Праге, которые теперь осложнялись все более частым применением тяжелого вооружения, после появления РОА, уже обеими сторонами… Председатель рады Альберт Пражак сначала также склонялся к предложенному диалогу, исходя прежде всего из боязни, что в самые последние часы войны до сих пор практически неповрежденная Прага могла превратиться в груду развалин, подобно Варшаве, Дрездену или Берлину. Профессор Пражак первый уже открыто обратил внимание своих коллег на то, что немецкая армия в городе, при создавшейся ситуации, совсем не сражается с восставшими, как таковыми, ради неких политических или военных целей, а лишь пытается обеспечить себе самой быстрый отход на запад для сдачи в американский плен. То есть, по его мнению, как раз с немцами и американцами об этом и надо было бы договориться, сведя к минимуму возможные потери повстанцев и разрушение города вследствие продолжающейся конфронтации. «…А вот русские даже самолеты все как-то не приближаются…» – говорил председатель ЧНР – «…надежды на помощь нет. Это (отправка делегации в Пльзень. – Прим. авт.) просто означало бы идти за информацией в американский лагерь и решить задачи, которые нас касаются…». Присутствующих коммунистов же вообще возмутил сам факт каких-либо подобных переговоров и предложений Франка, так как по их мнению задачей ЧНР был изначально переход власти безо всяких условий со стороны немцев, а уж потом дискуссии с немецкими представителями об их дальнейшей судьбе. Как и в случае с РОА, какой угодно открытой совместной деятельностью с германским руководством они явно боялись «замарать» свою политическую репутацию, прежде всего в глазах сотоварищей из Советского Союза.