Последний бой наемника

– Ее зовут Надей. Обращайся к ней, пожалуйста, по имени, – ответил Василий.

Даша лишь презрительно хмыкнула.

– Пусть не смеет ко мне прикасаться, – довольно зло произнесла она.

– Больно надо! – Надежда, в свою очередь, не полезла за словом в карман. – Где потом руки отмыть?

Дарья хотела было дать достойный ответ, но под сводами зала прогремел командный голос гвардейца-десантника Васнецова:

– Обе молчат!

И, чуть смягчившись, добавил:

– Берите пример с господина Лузгинского.

Господин Лузгинский и в самом деле являл в данную минуту достойный пример для подражания. Он скромно сидел в кресле, не делая резких движений, и смотрел в пол.

– Игорь…

Ландскнехт разлепил веки и увидел над собой физиономию склонившегося над ним Семеркина.

– Игорь, ну что же вы так? Вам очень плохо?

– Нормально, – ответил Ландскнехт.

Он лежал на кровати в одном из помещений замка. Беспомощный и поверженный, а над ним хлопотал Семеркин.

– Что происходит? Где Лузгинский? Где Васнецов и девки?

– Мы будем вынуждены отпустить Васнецова и девушек. В соответствии с вашим словом.

Ландскнехт откинул покрывало. Поднялся с кровати. Голова гудела, болели ребра, но он вполне мог держаться на ногах.

– Я вынужден был выполнить ваше распоряжение… – продолжал Семеркин. – Ну а патрона Васнецов отпустит, когда они окажутся на приличном расстоянии.

– Их нельзя выпускать! – только и смог произнести Ландскнехт, разом позабыв свое «рыцарское обещание».

– Но придется! – В голосе Семеркина послышался непривычный металл. – Или вам не дорога жизнь господина Лузгинского? Ведь он уже почти целый час стоит под стволом именно по вашей милости!

Ландскнехт еле сдержался, чтобы не вколотить секретаря в противоположную стену. Однако сумел совладать с собой и следующий вопрос задал спокойным тихим голосом:

– Ты дал им машину?

– Еще нет. В этом все и дело. Игорь, здесь есть только одно решение. Я знаю, что среди твоих людей есть пара профессиональных минеров. – Семеркин говорил быстро, уверенным тоном, неожиданно перейдя на «ты». – Отдай им приказ заминировать машину.

– Не понимаю…

– Заминировать машину радиоуправляемой миной. Как только они отпустят патрона, мы взорвем машину.

– А дочь Самойлова? Она нужна нам живой!

– Я все продумал. Отпустив Лузгинского, они проедут еще километров восемь и обязательно остановятся.

– Зачем?

– Кому-нибудь из девчонок приспичит сбегать в кустики. Скорее всего обеим.

Ландскнехт лишь хмыкнул. До него стало лишь сейчас доходить сказанное Семеркиным. Ох, не зря держал секретаря Лузгинский, не зря.

– Тогда надо поставить в машину прослушку, – вставил свое слово Ландскнехт.

– Конечно, – кивнул Семеркин. – А мы с тобой будем следовать на расстоянии, доступном для радиосигнала. И как только услышим, что «принцесса» побежала в кусты, взорвем автомобиль.

Ландскнехт вновь хмыкнул. Как говорится, гладко только на бумаге… Тем не менее не прошло и минуты, как он вызвал двух спецов из команды технического обеспечения. Один был специалистом в области прослушивающих устройств, другой некогда служил в специальном инженерно-саперном подразделении внутренних войск.

Нокдаун не прошел для Васнецова бесследно. Голова и челюсть болели, слегка саднило колено. Если в ближайшее время ему вновь придется вступить в схватку, он вряд ли выиграет… «Даша Самойлова. Кто она? – размышлял Васнецов, не выпуская из поля зрения сгорбленной, усталой фигуры Лузгинского. – Кажется, она живет в совершенно иной реальности, нежели все остальные. Почему она так себя ведет? Мы спасаем ее, рискуем жизнью. В том числе и для того, чтобы ее папенька подписал какой-то там договор и не лишился достатка. Чтобы она купалась в бассейнах с морской водой, ездила на выходные в Париж или Альпы, встречала Рождество на Лазурном Берегу… Она точно ничего не чувствует. Ни страха, ни благодарности. Неужели такой и полагается быть дочери российского миллионера?» Даша между тем нашла какую-то газету и разгадывала кроссворд.

– Герой Отечественной войны двенадцатого года, поэт-партизан, – вслух прочитала она. – Первая буква «Д». Кто это, а?

– Ты не знаешь? – удивился Васнецов.

Вопрос был для класса пятого-шестого. Во всяком случае, в школьные годы Васнецова последний дурак вписал бы в клеточки кроссворда фамилию «Давыдов». А ведь Дашенька окончила какой-то престижный финансовый колледж. То ли в Англии, то ли в Канаде… По усмешке, появившейся на физиономии Лузгинского, Васнецов понял, что пленника посетили точно такие же мысли.

Узнать фамилию поэта-партизана Даше было не суждено. В дверь «тронного зала» постучали, а потом вошедший секретарь Семеркин произнес следующее:

– Машина у крыльца. Поторопитесь.

Глава 4

Первой в машину села Надя. Затем Даша. И только потом Васнецов с Лузгинским. Семеркин выполнил все поставленные условия. Машину предоставил повышенной проходимости, с тяжелым непростреливаемым корпусом и полным баком горючего.

– Будем надеяться на лучшее! – на прощание произнес Семеркин и тут же, почти не разжимая рта, очень тихо произнес: – Машина прослушивается, вам не дадут далеко отъехать…