Последний бой штрафника

Комсорг роты возился с автоматом, перезаряжая диск. Пуля попала ему в голову, пробив навылет вместе с каской. Он закричал, приподнялся и упал рядом со мной. Сержант-связист бил с колена частыми короткими очередями. Его прошило автоматной очередью. А я, наконец, сквозь резь в глазах поймал цель. Немец в кепи оказался от меня шагах в пяти. Я всадил в него остаток диска и, перехватив автомат за ствол, бросился на следующего.

— Жри, сука… это тебе за Сашку.

Я разбил ППШ о его голову вдребезги. В руках остался лишь ствол с казенником и болтающийся ремень. Этой железякой я продолжал молотить упавшего и, наверное, уже мертвого немца. Десантник стрелял с пояса из ручного пулемета и свалил двоих немцев. Они бежали до последнего и упали от нас всего в нескольких шагах.

Жестокая была драка. Я такой не помнил с осени сорок первого, когда схватились врукопашную, выходя из окружения. Боец стрелял из карабина в уползающего эсэсовца с пробитой ногой. Один, второй выстрел, но фриц продолжал ползти. Затем обернулся и выстрелил в пехотинца из небольшого пистолета. Тот, не обращая внимания на рану, догнал эсэсовца и застрелил его в упор.

В другом месте клубком схватились сразу шесть-семь наших бойцов и фрицев. Ругань, тяжелое дыхание, выстрелы в упор, удары ножами и прикладами. Не выдержав напора, немногие оставшиеся в живых немцы убегали через подлесок. Пехотинцы стреляли им вслед, затем полетели гранаты.

Несколько эсэсовцев пытались спастись, прыгая в речку. Пули настигали их одного за другим, тела несло течением, выбрасывало на отмели.

На нашем участке немецкие танки в атаку идти не решились. Машины развернулись и ушли куда-то по лесной дороге на северо-запад. Мы прочесали местность. Догорали «Пантера», два Т-4, гаубица-самоходка и два тяжелых грузовика. Снова трупы. Немцы умерли, когда их генералы уже подписали пакт о капитуляции. Знали они об этом или нет? Впрочем, не все ли равно.

Мы хоронили своих погибших солдат и офицеров. Тяжелораненого Юру Чехова отправили вместе с другими ранеными в санчасть. Оставшиеся в живых пили спирт и трофейный ром. Где-то в полдень узнали, что война на самом деле кончилась. Стреляли из всех стволов в воздух, обнимались, некоторые плакали. Из городка привезли чешской сливовицы, вина, копченого мяса, мы праздновали победу вместе с чехами.

В Прагу я так и не попал. Старинный красивый город видел только в фильмах и на фотографиях. Говорят, там 9 мая очень тепло принимали наших солдат и офицеров, обнимали, накрывали столы, танцевали на площадях. Сейчас в это верится с трудом. Сто сорок тысяч русских солдат погибли, освобождая от нацистов Чехословакию. Много лет простоял на пьедестале в Праге танк ИС-2, один из первых прорвавшихся в город. В девяностых годах его сняли и убрали куда-то подальше.

Теперь мы не союзники. В лучшем случае, хорошие знакомые. Нам не простили колхозов, партийных ячеек и той политики, которую мы принесли в Чехословакию. Да и такой страны на карте уже нет. Есть Чехия и Словакия. В политике я не участвовал, но за освобождение Чехословакии воевал. Там я принял свой последний бой в той бесконечно далекой войне, которая продолжает сниться мне и поныне.

Эпилог

Воспоминания будут неполными, если я не скажу несколько слов о своей послевоенной судьбе. Осенью 1946 года демобилизовался и вернулся в Сталинград, где меня ждали мама, отец и сестра. Возвращались немногие друзья детства, которые уцелели в войне. Лена Батурина вышла замуж еще в сорок пятом. Я уехал слишком внезапно и, наверное, дал понять, что не стремлюсь продлить наши отношения.

В 1949 году закончил институт. Долго я в нем учился, аж десять лет. Вместе с женой лет семь работали в сельской школе, потом снова приехали в Сталинград, где я живу до сих пор. Два сына, дочь, четверо внуков.

Долго искал своего друга Леню Кибалку. Нашли друг друга в пятидесятых. Писали письма, раза два встречались. Выжил после тяжелого ранения мой бывший командир взвода Слава Февралев. Обмениваемся с ним короткими письмами и поздравлениями. Собирались приехать друг к другу, но все не получалось. Да сейчас уже и годы не те, чтобы по гостям разъезжать.

Мой бывший комбат Петр Назарович Плотник дослужился до должности командира полка. Многие из нас обязаны своими жизнями этому волевому и рассудительному человеку. Я воевал в его батальоне восемь месяцев, большой срок на войне, и многое почерпнул от него.

Вот и вся моя история. История танкиста Отечественной войны, которому повезло довоевать до Победы.