Последний бой (СИ)

Сказать, что моральное состояние немецких солдат и офицеров на передовой было подавленное, не сказать ничего. Да и в штабах царила паника и упаднические настроения. Буквально за двое суток потеряны Сафоново, Ельня и Спас-Деменск, русские рвутся к Рославлю. С севера войска Калининского фронта вышли к Демидову. А тут еще и слухи о высадившемся в тылу десанте русских. Впервые в своей военной карьере генерал-фельдмаршал Гюнтер фон Клюге, по праву гордящийся своим прозвищем «Умный Ганс», данным ему сослуживцами за высочайшие аналитические и тактические способности не знал что делать. В какой-то прострации он получал обрывочные и противоречивые сведения от передовых частей, фиксировал их на карте, что-то приказывал, о чем-то докладывал в Берлин. Все как в бреду. 7-го апреля в 21–47 после тяжелого доклада Гитлеру во время штабного совещания генерал-фельдмаршал пожаловался на плохое самочувствие. Сказав своим офицерам, что ему надо подышать свежим воздухом, он вышел из кабинета и спустя мгновение из-за закрывшейся за командующим двери послышался сухой щелчок выстрела. Он застрелился на глазах у своего адъютанта. Вовремя. Буквально через несколько минут в штаб вломились молодчики Гиммлера с приказом фюрера на арест командующего.

Командование принял на себя амбициозный генерал-полковник Вальтер Модель, который тоже впервые в своей карьере был не рад такому высокому взлету, слишком тяжелое и шаткое положение сложилось на передовой. Но, тем не менее, он энергично и жестко взялся за дело, надеясь стабилизировать фронт. И первое, что надо было сделать, это сковырнуть засевший в тылу у смоленской группировки русский десант. Хотя нет, это второе. Первое остановить рвущиеся на Киев танки противника. Только где на все это взять резервы? Плохое начало на новой должности, но придется просить помощи в Берлине.

[i] 14 декабря 1942 года замести­тель Председателя Совета Народ­ных Комиссаров СССР Лаврентий Берия написал примечательное письмо. Оно адресовалось лично Верховному Главнокомандующе­му Иосифу Сталину и было испол­нено в единственном экземпляре:

«Красная армия совершенно не занимается забивкой радиостанций про­тивника, действующих на поле боя, несмотря на наличие к этому благоприятных условий. В частности, нам известно, что радиостанции частей герман­ской армии, окруженных в районе Сталинграда, держат связь со сво­им руководством, находящимся вне окружения…»

Берия был прав. Попытки нарушения радиосвязи нем­цев путем создания радиопомех предпринимались под Ельней в сентябре 1941 года, под Сталин­градом зимой 1942 года. Однако это были единичные случаи, и они в конечном итоге оказались малоэффективными.

Что же предлагал заместитель Председателя Совета Народных Комиссаров?

'НКВД СССР, — писал в своем письме Л. Берия, — считает целесообразным организовать в Красной армии специальную службу по забивке немецких радиостанций, действующих на поле боя.

Для осуществления указанных мероприятий необходимо в составе управления войсковой разведки Генерального штаба Красной армии сформировать три специальных радиодивизиона со средствами мешающего действия, рассчитанными для забивки основных радиостанций важнейших группировок противника'.

Шла война, и времени на раскачку не было. Уже через два дня, 16 декабря 1942 г. Государственный Комитет Обороны принял поста­новление о создании трёх специ­альных частей радиопомех.

17 декабря 1942 г. издаётся директива заместителя Наркома обороны о формировании 130-го, 131-го и 132-го отдельных радиодивизио­нов СПЕЦНАЗ.

Позже, в июле 1944 года создаётся ещё один дивизион — 226-й. (Создание частей радиопомех (радиодивизионов СПЕЦНАЗ) в годы Великой Отечественной войны, Русская DARPA, https://rusdarpa.ru/?p=14606)

IX

Фронт катился на запад, охватывая Смоленск, а следом за ним двигались аэродромы. Этот, на окраине Дорогобужа был уже третий с начала наступления. Они перебрались сюда ночью, а рано утром стали прибывать службы аэродромного обеспечения. Привычный, отработанный, но от этого не менее хлопотный процесс. Особенно для командира полка. Петр вырубился только ближе к обеду, едва-едва перехватив чего-то съедобного в столовой. Даже не заметил, чем его накормили, настолько устал. Буркнул Лидочке, что он спать, попросил разбудить в 18−00 и скрылся за обшарпанной дверью казармы для летчиков.