Последний брат

Этериот с замахом влепил ему сверху, метя в обнаженную голову. Трофим принял на кромку щита, и когда Асмуд начал оттягивать меч, несмотря на боль в бедре, двинулся за ним и нанес мощный толчок щитом. Асмуд не уклонился, возможно, купившись на взгляд. Щит в щит, глаза в глаза. Только не смотреть, куда задумал… Этериот принял удар, уперся, и отвел руку, чтобы нанести Трофиму финальный боковой, по кривой дуге удар, но не успел. Трофим резко просел на колено и дернул щит вниз — умбон проскрежетал по умбону, и нижняя кромка щита Трофима припечатала к земле мысок левого сапога этериота. Асмуд завопил, жуткая боль вздернула его руки, согнув в локтях, и Трофим, пользуясь тем, что противник открылся, вогнал Асмуду меч аккурат под левую мышку. Если бы у него был боевой меч, Асмуду не помогла бы и кольчуга, и уже сегодня этериоту спели бы славу, — такой удар был смертельным. Но даже затупленный клинок, не пробивший кольчугу, надо полагать, врезал чувствительно. Отводя меч обратно, Трофим заученно провернул клинок в несуществующей ране, и еле успел отвести голову — Асмуд, к чести его, одолел оцепенение боли почти мгновенно, и попробовал оходить Трофима по голове навершием меча.

Зрители все поняли. Со стороны этериотов раздался разочарованный гул, со стороны школы радостные крики. Но Асмуд то ли не понял значения второго удара из-за взрыва боли в ноге, то ли его разум помутился, потому что он пошел на Трофима, припадая на левую ногу, с лицом, красным от гнева, и белыми от боли глазами. Левая рука со щитом у Асмуда подвисала и выше пояса не поднималась. Отскочивший Трофим встал в стойку.

Сверху раздался голос Лидула:

— Асмуд! Бой кончен. Не срами нас больше, чем уже осрамил.

Этериот остановился и поглядел на балкон, на своего сурового командира. Меч в его руке медленно опустился. Стал слышен оживленный говор: те, кто по какой-то причине пропустили финальный удар, жадно добирали словами у более удачливых и глазастых. Асмуд секунду постоял, и круто развернувшись, поковылял к своей скамейке. Трофим поклонился в сторону балкона и направился к своим. Юлхуш стащил у него с руки щит, Улеб принял меч, Тит и Фока похлопали по плечу и пробормотали «молодчага», а Амар приложил мокрую тряпку к голове. Его аккуратно усадили на скамью. Отбитая задница воспротестовала, но ноги уже не держали. С дальнего конца зала доносились возгласы возившихся с Асмудом. Улеб перевел Трофиму, что нога у Улеба осталась цела, и костей этериоту он вроде не сломал; ну и хорошо… Не любить кого-то сейчас не было сил. Ничто так не способствует миролюбию, как хорошая драка.

— Ну, что скажешь, аколуф [28]Лидул? — громко вопросил император на балконе.

— Пока ничего, — хмуро ответил командир этериотов. — Подожду результата всех трех.

— Что ж, разумно, — улыбнулся император. Феофилакта он ни о чем и спрашивал. Тот просто стоял, лучился довольством и тихо пыжился. — Тогда давайте вторых. И пусть возьмут секиры и щиты.

— Фока! — крикнул Феофилакт.

— Меша! — подумав, вызвал Лидул.

От этериотов под напутственные выкрики вышел варанг со скучным лицом и длинными волосами, перехваченными обручем. Воинской выправкой он не отличался, вместо великолепного разворота плеч, как у большинства своих содружинников, демонстрировал легкую сутуловатость. Худые, увитые венами руки при ходьбе болтались. Он поклонился императору, надел шлем и пошел к стеллажу. Там выбрал секиру, крякнув, провернул в руке и вышел в центр залы.

— Ох, Фока, не нравится мне он, — сказал Улеб. — Видал уже я таких худых, да жилистых…

— Сейчас посмотрим, что за птица. — Фока опустил на голову шлем.

— Мню, не зря главный этериот его выпустил после первого проигрыша. — Улеб покачал головой. — Ты потяжелее. Не соревнуйся в выносливости, дави сразу.

— Он человек, значит, не крепче секиры.

— Правильно. Просто сруби его.

Фока подхватил со стеллажа щит и затупленную тренировочную секиру. Несформированное лезвие, впрочем, делало секиру ненамного менее опасной её боевых сестер. Таким инструментом можно было легко проломить голову и перебить самые толстые кости… Фока поклонился на балкон и вышел в центр залы, где уже стоял поединщик по имени Меша.

Этериоты опять принялись стучать по щитам. Бойцы, внимательно приглядываясь, начали медленно сближаться. Трофим уже немного отошел от своего боя, сел на скамье ровнее и тоже стал следить за происходящим. Амар, который периодически прикладывал мокрую тряпицу ему к голове, теперь был духом весь «на арене», поэтому механически ткнул тряпку сначала ему в нос, а следом и в открытый для возмущения рот. Трофим отплевался, отнял у Амара тряпицу и сосредоточился на происходящем.