Последний бросок

Крамер выглянул за угол, и тут же рядом с ним в стену врезалось несколько зеленоватых шаров из разрядников. Виктор слепо стрельнул в ответ. Начиналась нудная перестрелка, в которой, как правило, выигрывал тот, у кого больше боеприпасов и крепче нервы.

«Ну, с нервами, смею надеяться, у меня порядок, – подумал Крамер. – А вот с боеприпасами не очень».

Все боеприпасы пришлось потратить во время контратаки, результатом которой и стал захват первых этажей этого стратегического здания. Гранаты уже вышли, да и батареи разрядников приходилось экономить.

– Мой лейтенант, – вышел на связь Виктор, – нам нужны боеприпасы. Штурмовые гранаты.

Но в ответ была тишина.

– Ничего не понимаю, – недоуменно сказал Крамер и потрогал наушник рации. – Фловер!

– Чего?

– Странно… рация работает.

– Ты чего бубнишь?

– Лейтенанта вызвать не могу. Думал, рация сломалась, но нет, все в порядке.

– У меня та же картина, – после короткого молчания сказал Макклай. – Не отвечает, сволочь. Может, его грохнули?

– Ты сам понял, что сказал? Он там чуть ли не в бункере сидит…

Но лейтенант Ленцге вышел на связь сам:

– Солдаты, у меня неприятная новость… нам нужно отступать.

– О чем вы говорите, мой лейтенант? Нам нужна только пара десятков гранат, и мы возьмем эту точку целиком.

– Все не так просто, капрал. Мы полностью эвакуируемся с планеты. А теперь уходите, времени очень мало…

Лейтенант отключился, и как его ни пытались вызвать, на связь он больше не выходил.

– Вот так дела-а… – протянул Фловер Макклай. – Ты чего-нибудь понял?

– Абсолютно ничего, дурдом какой-то, – сказал Виктор и, спустившись вниз, выглянул в ближайшее окно.

Никаких армад вражеских армий, заполонивших город, он не увидел, да и не стало бы это причиной бегства со всей планеты. Из города – может быть, но не с планеты. Вместо этого он увидел поспешно отходящие войска, тоненькими ручейками вытекающие из уже захваченных зданий, и странное дело – по ним не стреляли мстительные весдоки. Как, впрочем, не стреляли и по ним. Вместо этого сепаратисты высовывались из окон и что-то радостно кричали, победно размахивая оружием и стреляя в воздух от избытка переполнивших их чувств.

– Да что случилось-то?!

Виктор снова вернулся на недавно отвоеванную площадку на втором этаже.

– Эй вы, там! – крикнул Виктор в коридор, вызывая тех, с кем недавно воевал.

– Чего тебе?!

– Что случилось?

– Мы вас победили! Ты слышал, козявка, мы победили!

– Ну и хрен с вами, пусть так. Раз уж вы победили, может, тогда выпустите тех, кто этажом выше вас и остальных? Мы эвакуируемся…

– Да нет проблем, идите…

Весдоки не обманули и выпустили попавших в ловушку солдат. Собравшись в кучу, солдаты вышли наружу и, опасливо ощетинясь стволами разрядников, стали отходить назад и вскоре влились в общий поток бегущих войск.

Сержанты пытались как-то упорядочить процесс отступления, но хаоманы, поддавшись стадному чувству страха, плевали на их приказы, стремясь как можно быстрее выбраться из города, в черте которого уже не было ни одного офицера-тамалана. Но давки пока не было.

Друзья, увлекаемые толпой в несколько десятков тысяч, выбрались за черту города и остановивились на холме, с которого было все прекрасно видно. Но дальше друзья не могли идти, ибо все пространство от города до подножия гор было полностью занято живым морем солдат, которое колыхалось, образуя своеобразные волны, и ревело миллионами глоток.

– Твою мать! – выругался Виктор, глядя на все это безобразие. – Что же произошло?

Но ответа дать ему никто не мог. Вместо этого приходилось наблюдать за сотнями курсирующих в воздухе десантных шаттлов, которые постоянно приземлялись и взлетали с какой-то плохо скрываемой нервозностью. Удивительно, как еще не произошли трагические случайности вроде столкновений в небе. Виктор отдавал должное мастерству пилотов, уж больно много было шаттлов в весьма ограниченном пространстве.

Приземляясь, челноки даже не глушили двигатели. Они открывали створы, выдвигали трапы, по которым под рев сопел быстро вбегали солдаты, занимая все свободные места в трюме челнока. Забив солдатами все пространство, так, что даже зернышку не было места, где упасть, челноки тяжело отрывались от земли и уходили в космос. А на их место тут же приземлялись другие.

Так продолжалось довольно долго, и Виктор почему-то начал бояться, что их забрать не успеют, хотя с чего он это взял, Крамер не понимал. Само собой в голову пришла мысль, что такая спешка означает ограниченность времени эвакуации.

Поначалу толпа никак не хотела редеть, но сотни вместительных шаттлов делали свое дело, и Виктор даже не заметил, как оказался почти у самой площадки, где приземлялись челноки. Впереди было всего двести метров пространства, плотно забитого солдатами, которым не терпелось попасть внутрь железной птицы, уносящей их в небо.

В небе сильно поредело, и не было уже такого гула. Приземлился последний челнок, который едва успел загрузиться и взлететь.