Последний человек на Луне

В Космическом центре имени Кеннеди во Флориде Гаса Гриссома тоже бесили проблемы со связью. «Я ни черта не слышу, что вы говорите, – сорвался он на стартовую команду. – Ради Христа… я говорю, как мы собираемся лететь на Луну, если мы не можем наладить связь между двумя или тремя зданиями?» Гас не лез в карман за словом и не останавливался перед действием. Он был одним из астронавтов первой семерки и уже дважды летал в космос, а теперь командовал «Аполлоном-1». Все в программе знали его твердую уверенность в том, что когда первый американец ступит на лунную почву, на его скафандре будет нашивка: «Гриссом». Если Гасу что-то не нравилось, он так и говорил. Однажды он подвесил большой лимон над тренажером командного модуля, уподобив эту вечно неисправную машину космической эры сломанному автомобилю. Такие выходки добавляли дополнительные штрихи к его и без того сложившейся репутации правдоруба.

Эд Уайт, сидевший с ним в корабле, был еще одной знаменитостью в рядах астронавтов. Выпускник Вест-Пойнта и сын генерала, невысокий и привлекательный, а главное, прямолинейный как стрела, он всего за 20 месяцев до этого стал первым американцем, вышедшим в открытый космос. Третьим членом экипажа был новичок и настоящий самородок. Роджер Чаффи еще ни разу не летал на орбиту, но произвел такое впечатление на боссов, что они дали ему заветное место в первом «Аполлоне». Роджер жил рядом со мной и был одним из ближайших друзей.

* * *

Длинный перечень проблем, с которыми мы боролись и на Мысе, и в Дауни, испортил и без того непростые отношения между астронавтами и фирмой North American Aviation.

Все корабли серий «Меркурий» и «Джемини» происходили из корпорации McDonnell Aircraft в Сент-Луисе, и между инженерами фирмы, которые их изготавливали, и астронавтами, которые на них летали, сложились крепкие узы доверия. Новость о том, что North American выиграла конкурс и будет головным подрядчиком по командному модулю «Аполлона», нас потрясла[5]. Мы знали, что у этой фирмы великолепная репутация по части строительства самолетов, но космические корабли были зверями совершенно другой породы. Проходили месяц за месяцем, и многие из нас считали, что проектная команда North American решила вновь изобрести колесо, вместо того чтобы положиться на решения, которые доказанно работают. Трудно было принять такой подход в программе, которая уже прошла через 20 000 системных ошибок.

Мы также считали, что они не проявили почти никакого интереса к тому, что предлагают астронавты. То обстоятельство, что мы уже летали в космос и что мы будем пилотами, которые стартуют на их новом творении, не делало нас экспертами в их глазах. Инженеры North American сами работали под невероятным давлением и не желали, чтобы какой-то «список хотелок» астронавтов дополнительно осложнял уже запредельную стоимость программы и жесткий график. В итоге между нами сложилось скорее хрупкое перемирие, нежели полноценное партнерство.

Два корабля, которые испытывались в этот день, известные под обозначением Block I, предназначались для полета не к Луне, а лишь на околоземную орбиту. Каждый полет «Аполлона» должен был строиться на опыте предыдущих и продвигать наш космический мост чуть ближе к лунной поверхности. Корабли типа Block I представляли собой немногим более чем ведро с гайками, но черт побери, ничего другого у нас не было, и с Божьей помощью мы собирались научить их летать![6]

Изделия версии Block II – настоящие корабли, которые понесут кого-то из нас к Луне, шли следом в производстве, но они не могли быть готовы в ближайшем будущем, а нам был отчаянно нужен старт прямо сейчас. Русские запустили в прошедшем году три беспилотных лунных зонда[7], и космическая гонка подошла к точке кипения.

Наша работа в Дауни была сделана лишь наполовину, когда лишенный эмоций голос одного из техников прохрипел в наши гарнитуры: «Мы намерены сейчас же прервать испытания и извлечь вас, ребята».

Прервать? Мы издали стон непонимания. В таких испытаниях всегда возникали проблемы, и тогда давались задержки, а часы останавливали на то время, пока что-то проверяли. Мы спокойно сидели и работали над другими вопросами, пока специалисты разбираются с проблемой. На это могли уйти несколько минут или часов, но таковы особенности нашей работы.

Но задержка – это одно, а прервать испытания – совсем другое. Никто, и в особенности экипаж, не хотел останавливать тест до того, как он будет завершен, потому что тогда все это придется повторить снова, и мы можем потратить на это все выходные. Ну и кроме того, сброс вакуума из камеры, открытие этого чертова хитроумного люка и выход наружу в скафандрах были непростыми операциями.

«Зачем?» – рявкнул Том. Мы вовсе не хотели вылезать. Мы бы предпочли «повисеть», закончить задание и улететь домой. После нескольких часов работы проблем, казалось, становилось больше, а не меньше, но терпение никогда не числилось среди добродетелей астронавтов.