Последний день лета

Оказалось, что в тесном пространстве багажника двухдверной «Нивы» невозможно не то что поднести пистолет к собственной голове, но и вообще пошевелиться. Новенького накрыла паника. Он чувствовал, что ад вот-вот его захлестнет — начнется истерика и его услышит похититель.

Умирать было совсем не страшно.

Кошмарное бормотание с водительского сиденья, к которому пленник старался не прислушиваться, вдруг прекратилось.

«Нива» сбавила ход.

Степу накрыла паника: слишком долго возился!..

Машина остановилась. Хлопнула водительская дверь.

Щелкнул замок багажника — Шварц, несмотря на свое состояние, не забыл запереть его на ключ.

Новенький, не разжимая руки на рукояти пистолета, попытался сделать вид, что всё еще без сознания, — лежал не шевелясь и не открывая глаз.

— Не умеешь — не берись, — проскрипел Шварц и ударил его по лицу.

Степа вскрикнул. Притворяться смысла больше не было.

— Вылазь.

Было всё еще темно; эта ночь и не думала заканчиваться.

«А вдруг так всегда теперь и будет?» — отрешенно подумал Новенький, выкарабкиваясь из автомобиля. Никакого больше света, никакой весны, никаких летних каникул — только бесконечная стылая тьма, пахнущая прелыми листьями и истоптанной грязью. Для него-то всё давно уже стало нескончаемой ночью, так пусть теперь и для всех остальных тоже.

Он ойкнул и недоуменно посмотрел на рукав своей грязной куртки — там откуда-то взялся тонкий надрез, быстро набрякающий кровью.

Шварц опустил руку с ножом, посмотрел в пространство над левым плечом пленника и сказал:

— Я не буду спешить. Я понял. Он не научится так. Хорошо. Хорошо.

Он вдруг дал сам себе пощечину.

Степа впервые рассмотрел вблизи убийцу бабы Гали: низкорослого, кривого парня, одетого в грязный кожан на два размера больше. Нос, превратившийся в кривой отросток посреди лица (Степа этого, конечно, не знал, но нос пятилетнему Шварцу, тогда еще не бывшему Шварцем, раздробил молотком батя — это был один из первых важных уроков). Клочья седых волос на неровном черепе. Вонь, ужасная вонь от ботинок, изо рта, из подмышек, изнутри. Страшнее всего были глаза: ничего не выражающие, как пуговицы.

— Пошли.

Похититель толкнул Степу в направлении Мертвого Донца — в потемках непонятно было, где конкретно находится река, но ориентироваться можно было по штыну прелых водорослей.

— …Раков ловить, — сказал вдруг Шварц. — Кошку убить, в мешок и в реку. Они на нее сползаются, едят. Батя научил.

Кошку убить… Новенький заплакал, вспомнив Машку. Последняя ниточка, связывавшая его с мамой. Никому ничего плохого не сделавший зверек… Она даже мух не ловила, боялась их. А мышей у них с бабой Галей и так не было; нечего им, мышам, было есть.

— Пошел. Че стоишь.

Лезвие ножа сверкнуло в лунном свете, на секунду пробившемся из-за затянувших небо туч.

Новенький отскочил, выхватил из оставшейся в багажнике сумки ствол и поднес его к своему виску.

Шварц недоуменно захлопал глазами.

— Отдай! Нельзя, грех! Так ничему не научишься! Я тебя сам научу.

Новенькому показалось, что он слышит приближающийся шум автомобильного мотора, но значения это уже не имело.

Палец напрягся на спусковом крючке.

Наконец-то всё закончится.

— Как там тебя зовут, — спокойно сказал Степа в пустоту. — Демон, не знаю. Это тебе. Забери меня. Помоги пацанам.

Справившийся с оторопью Шварц взревел и бросился к пленнику, подняв руку с ножом. Мать металась и визжала в его разуме, как пойманная на приманку для раков дворовая кошка.

110

Бык так толком и не понял, чего от него хотят пацаны, но быстро вошел в синеватый азарт погони. Он выжимал из «крузака» все его немалые лошадиные силы, пролетал мигающие желтым по случаю ночного времени светофоры, не снимал ногу с газа даже на поворотах. Пух с Витей повизгивали и мотались по заднему сиденью. Расстояние от города до Танаиса они преодолели за какие-то четверть часа — Аркаша успел подумать, что это, наверное, новый мировой рекорд.

— Че там, куда? — рыкнул Бык, влетая на единственную недвиговскую улицу.

Справа пронесся дом Амела, куда всего несколько недель назад ломился Крюгер. Ни одно окно в доме не горело.

— К реке, — выдавил Пух. — Там дороги нет, мы так дойдем.

— Кому всрались дороги!

Бык не зря покупал именно «Land Cruiser» — к другим внедорожникам он относился с нескрываемым презрением, считая их бандитскими выебонами. Вот на «крузаке» по необходимости можно было и грязь помесить, и сгонять в хутора за свежей бараниной, и красиво подъехать к ресторану «У борца» на Западном. Универсальная машина, епта! Каждая копейка отбилась!

«Крузак» затрясся крупной дрожью на прибрежных выбоинах, завозил задними колесами в лужах, но ходу не сбавил.

— Это че там, ваши? — Бык вглядывался через грязное лобовое стекло в какую-то движуху прямо по курсу. Там стояла, по ходу действия, «Нива», у которой были заметны два силуэта.

— Газу, газу! — заорал Крюгер, перегибаясь вперед через пассажирское сиденье.

В этот момент силуэты у «Нивы» озарила вспышка.

Грохот выстрела пришел чуть позже.

Время остановилось.

111

Оболочка Азаркина убила отряд СОБРа за двадцать две секунды.