Последний день медового месяца (СИ)

   Панг не слушает. Он повторяет жест, двое его людей хватают меня под руки и тащат туда, где привязана первая веревка. Пытаюсь сопротивляться - тщетно. Меня ставят на колени лицом к перилам. Один из людей Панга надевает мне петлю на шею, другой привязывает меня к перилам за пояс. Потом они возвращаются за До. И вот мы трое - я, До и вновь потерявший сознание Фредерико - стоим на коленях, как на молитве. Панг подходит ко мне.

   - Так вы любили ее, комиссар Ро, и даже хотели уехать с ней? Что ж, вы последуете за ней первым.

   Смерть - вот так, сейчас! Матушка... о ней позаботятся Орнелла с мужем. А Нита! Она останется одна, без помощи, без денег...

   Прошу:

   - Пожалуйста... последнее желание! Позвольте мне написать завещание, пусть его найдут рядом со мной!

   Китаец смеется, я впервые слышу его смех - так кричит филин, предвещая покойника.

   - Желание! Подумайте, сколько их было у нее!

   Он заходит ко мне за спину и просовывает палку под петлю, до крови царапая шею сзади.

   - Знаете, комиссар, как закручивают кран? Один поворот... - он слегка поворачивает палку, веревка сдавливает горло, но я все еще могу дышать. - И у вас больше не останется ни одного желания. Взгляните в последний раз на место ее смерти! - он сильнее поворачивает палку, горло сжимается, я хриплю в его руках...

   И вдруг я снова могу дышать. Жадно хватаю ртом воздух. Сзади слышна стрельба, крики... Что там происходит? Чьи-то руки вынимают палку у меня из-за шеи, снимают петлю. Слышу голос Давида:

   - Комиссар! Комиссар, вы в порядке?!

   Отвечаю и сам удивляюсь, как хрипло и слабо звучит мой голос:

   - Вроде, Давид...

   Спускаюсь по ступенькам, опираясь на плечо Давида. Сзади Марио так же бережно поддерживает комиссара До. Фредерико уже унесли вниз, вот-вот должна приехать скорая.

   Наверху остались лежать два трупа: Панга и одного из его людей. Еще двое в окровавленных белых костюмах вместе с Фредерико ожидают врачебной помощи.

   Давид говорит:

   - Комиссар, может быть, вы тоже - в больницу?

   Мотаю головой:

   - Нет! Мне надо срочно на автовокзал!

   Давид от удивления останавливается:

   - Что вам делать на автовокзале?!

   - Там Нита... Может быть, она еще не успела уехать!

   Давид смотрит на меня, как на умалишенного:

   - Куда уехать? Нита в комиссариате, ждет нас!

   - Нита... где? - я боюсь поверить своему счастью.

   - В комиссариате, конечно же! Кто, по-вашему, прислал нас сюда?

   Трижды или четырежды переспросив врача скорой помощи, действительно ли Фредерико ничего не грозит ("Будет как новенький, синьор комиссар!") и столько же раз хрипло прокричав в рацию: "Нита, у меня все в порядке!", еду с Давидом в комиссариат.

   Перед зданием комиссариата стоят Нита и Беппо. Выхожу из машины. Нита подбегает ко мне, обхватывает меня руками и утыкается лицом мне в грудь. Ее плечи вздрагивают от рыданий.

   Обнимаю ее, с отчаяньем повторяю:

   - Нита, прости меня! Клянусь, я бы не сказал такого никогда!

   Нита поднимает голову и, все еще плача, целует меня столько раз, что у меня не остается сомнений: она действительно все поняла, понимала с самого начала...

   Немного успокоившись, но еще не отпуская меня, она говорит:

   - Ро, я сделаю то, что ты хочешь!

   Хочу?.. Чего еще я могу хотеть?

   - ...Я обвенчаюсь с тобой. - Нита опять прижимается к моей груди, ее голос звучит глухо. - Не хочу тебя потерять ни на том, ни на этом свете!

   Последний день медового месяца

Комиссар Ро

   Говорят, женская рука меняет дом до неузнаваемости. У меня пока изменилась только кухня. На третий день совместной жизни женщина потерлась щекой о мое плечо и сказала: "А вот тут можно выложить мозаикой опунцию... во всю стену".

   Я бы мог, конечно, ответить, что опунции за окном - смотри не хочу. Но вместо этого сказал: "Ну... э..." И это немедленно было принято как знак согласия. С тех пор каждый вечер моя женщина... моя любимая женщина Нита, взобравшись на табуретку, что-то выкладывает на стене из мельчайших осколков смальты. Время от времени она спрашивает: "Ну как?" И я отвечаю: "Восхитительно...", потому что Нита в узкой юбке и белой бузе - это лучшее, что можно увидеть при свете закатного солнца.

   По утрам Нита уходит, как ей кажется, на работу. На самом деле - волонтером в благотворительный фонд. Не знаю, много ли блага от этого фонда - как послушать, у них каждый день то заседание, то торжественная встреча. Но Нита возвращается счастливой, и за это я люблю благотворительные фонды.

   Еще бы научиться ждать... Не возвращения Ниты, к обеду она уже дома, а того момента, когда можно будет снова позвать ее замуж. Плыть вдвоем в одной лодке куда лучше, чем плыть на разных лодках в одном направлении.

Нита

   Прошел месяц со дня нашей цыганской свадьбы, а я все никак не привыкну слышать "девочка моя", засыпать и просыпаться, чувствуя безопасность, тепло... нежность.

   Ведь не может быть, чтобы это - надолго? Однажды он увидит, что я неловкая и некрасивая, и все закончится.