Последний день Славена. Том 2

Дверь закрылась плотно. Так плотно, словно сотники боялись, что змеи выберутся вслед за ними за порог, и ещё кого-то постигнет участь стрелецкого десятника Парвана. Но за тем, как плотно закроется дверь, сам жалтонес следил особо. Он даже к двери вслед за ними подошёл, не стал дожидаться, когда кто-то неведомый, как перед этим, дверь закроет, и дверь подтолкнул, помогая руке Зарубы. Потом, по-собачьи повернув голову набок, прислушался к скрипу ступеней. Удовлетворившись услышанным, вернулся к своему корытообразному столу, взял в руки ту самую плошку, из которой поил княжича Гостомысла, долго нюхал остатки содержимого, и осторожно влил несколько капель в рот и себе. И довольно хихикнул:

– Вот теперь меня и хозарская стрела не возьмёт.

И только после этого поправил на себе одежды, приосанился, как это любят делать люди маленького роста, чтобы казаться солиднее, и вышел за порог на крыльцо.

Вои стояли перед избушкой полукругом, в центре два сотника. Ждали молча, что скажет жалтонес своим неприятным скрипучим голосом. И он сказал:

– Княжич к обеду не сможет ещё повести рать в сечу, но сможет сесть в седло и самостоятельно добраться до Старгорода. Если, конечно, в этом будет какая-то весомая необходимость. Однако, лучше дать ему отдохнуть ещё день. У меня есть травы, которые подкрепят его тело, и вернут ясность разуму. Я устрою его на печи, чтобы пропотел. Яд уйдет из тела вместе с потом. Но кого-то он убить все равно должен. Я послал этот яд к тому, кто велел отравить стрелу. Мне не дано пока знать, кто велел это сделать. Но вы это будете знать.

– Значит, мы узнаем, кто это был? – оживился Бобрыня, и потребовал уточнения. – Как мы сможем узнать.

– Этот человек умрет от укуса змеи. Не сегодня, потому что приказу нужно добраться до чужих земель. А он умеет только ползать, но не скакать на лошади. Как доберется, это случится. Узнаете уже дома.

– А что за яд это был? – спросил любопытный Телепень.

– Яд «черного волка»[4]. Есть такой паук в хозарской земле. Очень ядовитый. А теперь, заходи. Что там еще для меня?

И королевским жестом жалтонес пригласил в избушку сотника Зарубу, который рвался выполнить поручение Бравлина и князя-воеводы Дражко.

– Значит, все-таки хозары… – вслух подумал сотник Бобрыня…

Глава шестая

Вадимир, вообще и всегда большой любитель говорить красиво и с подробностями, согласно своей привычке, так же подробно рассказал обо всех событиях, произошедших в Славене в последнее время, и о мерах защиты, которые он перед отъездом обсудил с посадником Лебедяном и воеводой Первонегом. И о том, как Гостомысл добирался до Славена, тоже рассказал, что знал. О преследовании старшего брата варягами, и о том, как удалось от преследования уйти. Хотя обо всем этом, надо полагать, уже и воевода Военег давно поведал. Буривой и сам не мог воеводу не спросить. Опасная дорога, что выпала наследнику княжеского стола, даже больного отца должна интересовать. Тем более, больного серьезно. Но и Военег все знать не мог. И потому Буривой рассказ сына слушал с видимым вниманием. И о своей опасной встрече в дороге с дружиной воеводы Даляты, из которой он так благополучно выпутался, княжич рассказать, конечно, тоже не забыл. Но, в отличие от Велиборы, отец княжича за находчивость и ловкую изворотливость не похвалил, хотя и не поморщился, показывая свое отношение. То есть, вообще никак своего отношения к действиям младшего сына не показал. Просто такие поступки были вовсе не в его духе, как хорошо знал Вадимир. Отец бы сам, в своей привычной ярости, не умея вести тонкие разговоры, как предполагал Вадимир, предпочёл бы вступить в сечу и погибнуть, чтобы не пуститься на обман. И однажды, как рассказывали другие вои, подобный случай уже был, когда Буривой с единственной сотней атаковал трехтысячное войско свеев-викингов. Тогда свеи решили, что это только авангард словенской армии их атакует, и бежали. Вадимир бы на такой поступок не решился. Он повел себя иначе. Но при этом и Буривой прекрасно понимал, что Вадимир характером не в отца пошёл, и пользуется только теми человеческими качествами, которые дали ему боги для применения в жизни на земле. И иного с него спрашивать нельзя, как нельзя требовать, чтобы он вышел на бой против ведмедя с голым кулаком, как это отец делал. Но эти мысли, видимо, уже были заготовлены и отложены в голове князя в раздумьях последних дней, потому что в обычной обстановке он логически мыслить не умел и не желал, предпочитая действовать и говорить всегда спонтанно, под воздействием момента.

– Сколько варягов к Славену ушло? – вроде бы внешне почти вяло поинтересовался Буривой, хотя, если спрашивал, значит, имел интерес.