Последний долгожитель

Ларр проверил приборы, внес возможные коррективы, прибегнув к своему богатому опыту космонавта, и наконец вынужден был прийти к заключению, что послушный и надежный доселе «Меркурий» более не подчиняется его воле. Он понял, что пришла пора выполнить приказ, рассчитанный на подобную ситуацию. Он еще раз взглянул на таинственного пришельца — медленно пульсирующий шар; лицо его скривилось в горькой упрямой улыбке, и он нажал кнопку самоуничтожающего устройства.

Ослепительно яркий взрыв разнес корабль на миллионы частиц.

Существо, окутанное предохранительной оболочкой, парило в космосе, задумчиво рассматривая разлетающиеся обломки "Меркурия".

— На редкость гордая порода! Предпочли умереть, но не покориться. Обидно было бы дать им погибнуть. Испробую-ка я локальную инверсию времени. Они того заслуживают.

— Голод! Боль! Голод! — ревел трансформатор, и Ларр привел в действие дезинтегратор. Затем усталым жестом потер лоб.

— Очевидно, я перетрудился, вот и начинает мерещиться всякая чушь. Будто мы исследовали какоето шарообразное существо и… Да, что-то здесь не ясно. Надо поговорить с экипажем.

"Появились загадочные психические аберраций, — занес он позднее в бортовой журнал. — Впредь до выявления их причин предлагаю объявить систему Эпсилон Эридана запретной зоной!"

И командир отдал приказ стартовать.

— Должно быть, я допустил неточность. Какие-то воспоминания у них все же остались, иначе они не покинули бы планету, не выполнив до конца программу исследований. Так на чем же меня прервали? Никак не удается толком сосредоточиться! — раздраженно пульсировало Существо на скале…

Кальман Папай Снова и снова

"В Европе теперь уже все ходят в зимних пальто". При этом мысли он поежился и окончательно проснулся.

Солнце стояло высоко, но жары еще не чувствовалось. Из окна бунгало видны были руины. "Немного осталось от города, — подумал он, — и жалко трогать эти развалины". Накануне вечером он приехал из Афага, где до темноты ждал начальника экспедиции, который привез его сюда, к руинам. Археологов здесь собралось много, и весь облик международного лагеря напоминал венгерскому археологу Ласло Ведрешу студенческий лагерь в Аквинкуме. Там была интересная и приятная работа, не давшая, правда, больших результатов. Примерно того же ждал Ведреш и от Адабских раскопок. Вот если бы вместо Адаба их послали в Вавилон!

Он приехал одним из последних ив тот же вечер познакомился с большинством участников экспедиции; всем им ближайшие два месяца работы представлялись чем-то вроде хорошего отдыха. Так сказал Джон Мортимер, с которым больше всего беседовал Ведреш, предпочитавший, если уж приходилось объясняться на иностранном языке, ломаный английский.

Ведреш не спеша оделся и вышел из бунгало. Все еще спали; по крайней мере никого не было видно, только несколько арабов плелись к кухне. Он направился к развалинам. Лагерь был разбит на краю города. Редкие деревья, синее небо, руины и тишина… От древнего города мало что сохранилось, и Ведреш не очень-то верил в успех раскопок. Он сел на камень, окинул взглядом лагерь. Теперь скрылись из виду и арабы.

— Доброе утро, — произнес кто-то по-французски за его спиной.

Обернувшись, он машинально ответил на приветствие. На него с улыбкой смотрел Лагардье, лысеющий коренастый человек средних лет.

— How do you do? — Чтобы Ведреш его лучше понял, француз перешел на английский язык. — Я решил прогуляться и посмотреть на наш городок. Развалины довольно живописные, жаль только, мало что сохранилось.

Ведреш с ним согласился. Нашлось, о чем поболтать с четверть часа. Между тем лагерь ожил, возле бунгало появились археологи в пижамах.

— Когда приступим к работе? — спросил Ведреш.

— Не знаю, — ответил Лагардье, — да и не больно интересуюсь. Там, подальше, — он указал на другой конец города, — от одной постройки кое-что уцелело. Видимо, с нее мы и начнем осмотр. Понятия не имею, для чего она служила; по тому, что от нее осталось, трудно судить. Утром, так я слышал от Мортимера, мы все вместе осмотрим развалины, а после обеда Олсен и иже с ним решат, где начнем копать.

— А пока я предлагаю плотно позавтракать, — сказал Ведреш, и они пошли в столовую.

Все утро археологи осматривали руины. Только начальник лагеря — так Ведреш окрестил Олсена, высокого светловолосого шведа, — был всерьез увлечен предстоящей работой. Он, судя по всему, основательно изучил историю города, в то время как остальные участники экспедиции знали только, что Адаб был одним из торговых центров Древнего Вавилона. Но Олсен не сумел разбудить их интерес. После обеда на коротком совещании решили, с чего следует начать, и договорились завтра же утром приняться за дело.

Потом Ведреша пригласил к себе Мортимер, живший один в палатке. Этот англичанин, лет сорока, обладавший чувством юмора, с симпатией относился к Ведрешу, с которым его сближало увлечение шахматами. Сыграв после обеда несколько партий, они условились вечером продолжить это занятие.

Во время ужина Мортимер спросил, не пропало ли у Ведреша что-нибудь из вещей.